В народной латыни изменился характер ударения: ударение стало по преимуществу экспираторным, что способствовало ускорению редукции и синкопы неударяемых гласных.
Место ударения в основном было стабильным, но в определенных позиционных условиях происходило смещение ударения:
1) При зиянии, ударение переносилось с первой гласной на вторую: paríetem > pariétem, ит. parete, исп. pared.
2) Гласная второго слога от конца перед группой muta cum liquĭda в народном произношении получила долготу, и ударение было перенесено с третьего слога от конца на второй: ténebrae > tenébrae.
3) Ударение в числительных vigínti, trigínta было перенесено со второго слога от конца на третий: víginti > ит. venti, исп. veinte, фр. vingt; ит. trenta, исп. treinta, фр. trente.
4) В некоторых глагольных формах 1–2 л. мн. ч. 3-го спряжения ударение было перенесено с корня на окончание по аналогии с соответствующими формами других спряжений: laudámus, laudátis, delémus, delétis, audímus, audítis послужили образцом для credímus, credítis.
Изменения гласных звуков в народной латыни происходили двояко: во-первых, были изменения безусловные (спонтанные), которые касались как ударяемых, так и неударяемых гласных, и, во-вторых, изменения позиционные.
О переходе количественных различий между гласными в различия по открытости и закрытости свидетельствуют так называемые обратные написания в надгробных надписях II–III вв. н.э. Например, в надписях встречаем написания daeo вм. deo.
Есть основания предполагать, что изменение ĭ > ĕ произошло ранее изменения ŭ > ŏ. Развитие ĭ > ĕ закончилось во II в. н.э.; первые свидетельства об изменении ŭ > ŏ относятся к началу III в.
ē долгое, ставшее в народной латыни закрытым, в надписях часто передается посредством i, что свидетельствует об особой артикуляции закрытого е, близкого к i.
Народная речь характеризуется значительным сокращением количества дифтонгов по сравнению с литературным латинским языком, в котором в свою очередь было меньше дифтонгов, чем в архаической латыни. Значительное количество дифтонгов, впоследствии стянувшихся в литературном латинском языке, представлено в надписи III в. до н.э.:
Древние италийские дифтонги за исключением ае, ое, аи в литературном латинском языке стянулись.
Во всех зонах распространения латинского языка отразилось изменение дифтонга ае > е. Например: dive diane dedicatum, Grecia вм. Graecia. В памятниках народной латыни дифтонг ае изображался обычно посредством е. В разговорную речь Рима произношение е вм. ае проникло, очевидно, под влиянием умбрского языка.
Стяжение дифтонга аu в о или u не было столь безусловным. Изменение аu > о произошло в период V–VI вв. В некоторых случаях au > u. Подобный фонетический результат наиболее часто встречается в области распространения итальянского языка: cludere вместо claudere дает ит. chiudere. В областях провансальского и румынского языков, а также в некоторых диалектах итальян ского языка дифтонг аu сохранился, например: auditt – рум. aude, пров. аu, но ит. ode, ст. фр. ot.
Позиционные изменения гласных обусловливались их положением по отношению к ударению. Неударяемые гласные серединных посттонических слогов обычно подвергались синкопе, т.е. исчезали. В памятниках часто встречаются posta вм. posĭta, oclus вм. ocŭlus.
К особенностям развития безударных гласных следует отнести возникновение звука йот на основе неударяемого i или е в зиянии. Неударные гласные в зиянии изменялись по двум направлениям:
1) Гласный подвергался синкопе: filiae > filae. Для романских языков данное изменение не типично.
2) Неударные гласные i, u развивались в согласные.
iразвивалось в палатальный согласный: Januarium > фр. janvier;
u неударное в зиянии изменялось в v: belua > belva.
При чтении и анализе народно-латинских текстов следует учитывать способы передачи средствами латинского алфавита греческого звука υ. Греческий гласный υ в латинском языке передается двумя различными способами, причем эти способы дифференцируются в зависимости от сферы употребления. Так, в народной речи чаще всего наблюдается передача греческого υ через u, для городской речи более обычно соответствие υ – i. В широко употребительных словах разговорной речи закрепилось u, затем о в романских языках; в словах, распространенных в речи образованных слоев населения, закрепилось произношение i.
Слова греческого происхождения, носящие книжный характер, в романских языках неизменно сохраняют i на месте греческого υ.
Трактовка начальных латинских гласных могла быть различна в отдельных романских языках, например: januarius – ит. gennaio, исп. enero, пров. genovier, порт. janeiro, фр. janvier.
В вокализме народной латыни выделяются три диалектные области, на основе которых образовались системы гласных отдельных романских языков.
Наиболее ранним и наиболее распространенным изменением консонантизма является утрата звука h. Во II в. до н.э. стало общераспространенным произношение prendo, nil вм. praehendo, nihil, т.е. прежде всего подвергся синкопе h в интервокальном положении: в начале слов звук h исчез несколько позднее. Это спонтанное изменение отразилось во всех романских языках. С другой стороны можно привести многочисленные примеры гиперкоррекции, т.е. написания h в таких словах, где его ранее не было, например: het вместо et.
К спонтанным изменениям согласных относится совпадение звуков b и v в билабиальном фрикативном звуке, который в письме чаще всего передается знаком b, например: se bibo вм. se vivo; реже этот новый согласный звук изображался посредством v: vene вм. bene, первые случаи передачи b посредством буквы v, свидетельствующие о совпадении артикуляции двух звуков, относятся к I в.; закончилось это изменение к III в. н.э.
Наиболее распространены в народной латыни позиционные изменения согласных. Так, к позиционным изменениям следует отнести синкопу конечного m, отраженную в таких написаниях, как: in patria вм. in patriam.
Звук m часто чередуется с n: quon вм. cum и т.п.
Синкопа конечного t принадлежит к позиционным изменениям: fecerun, debuerun. Конечное r отпадало лишь в некоторых диалектных зонах, например, на Балканском полуострове и на Апеннинском; в надписях встречаем такие формы, как frate; ср. ит. frate, рум. frate.
Известны случаи синкопы конечного s, например, mense вм. menses. Синкопа конечного s характерна для Апеннинского и Балканского полуостровов, ср. ит. canti, рум. canji, исп. cantas, фр. chantes.
Своеобразное позиционное изменение звуков, отраженное в памятниках народной латыни, заключается в развитии протетического гласного в группах: sp, st, sc: например: istpendiato вм. stipendiato.
Протетический гласный i или е может возникать не только перед группой s + согласный, но спорадически и перед другими согласными. Так, например, встречаются формы: ibenemerenti, icaput, idies, ilocus, iquam, iregem, reddere и ряд других.
Характерным для народной латыни изменением консонантизма следует считать упрощение двойных согласных. Об этом изменении свидетельствуют написания: oficina, efectura, asido, comunis, comilito, inocenti, inovavit, colocavit, acepi, ocasio, anus, osa и много других, где двойные согласные литературного языка представлены одной согласной. О том, что двойные согласные в произношении, не отличались от простых, свидетельствуют также случаи обратного написания, такие как: annima, sepellita, habbebis, feccerunt.
Возникновение двойного согласного на месте простого в отдельных случаях определяло дальнейшее развитие слова в романских языках: так например, на основе народно-латинского tottus развилось французское tot, новофранцузское tout, в то время как исходная форма totus согласно фонетическим законам французского языка дала бы teut.
Особый интерес в консонатизме народной латыни представляет явление палатализации задненёбных. Хронология этого фонетического явления точно не установлена. Процесс палатализации занимал ряд веков; существуют различные точки зрения относительно того, на каком этапе своего развития находились задненёбные взрывные согласные в особых позициях в период имперской латыни. Данные памятников позволяют сделать заключение о том, что во II в. н.э. сочетания звуков d + i неслоговое, а также g + i неслоговое звучали как йот, т.е. как консонантический эквивалент неслогового i; этот новый звук изображался на письме посредством i, в некоторых случаях посредством знака z. Вместо слова adiutoribus в надписях встречаем azutoribus.
Данные народно-латинской письменности дают также основание судить о ранней палатализации звукосочетаний tj, kj. Об этом свидетельствуют надписи, относящиеся ко II в. н.э.: Crescentsianus, Laurentzio.
О палатализации kj свидетельствуют данные романских языков, напр. lancea > lancja, ит. lancia, исп. lanza, ст. пров. lansa, фр lance. О палатализации kj свидетельствуют обратные написания в надписях, где tj изображается как ci, что подтверждает о совпадении в одном звучании kj и tj, т.е. о произношении kj как ts, так как tj ко II в. звучало как ts: terciae вм. tertiae.
Палатализация задненёбного k в положении перед е или i слоговым – явление более позднее. В написаниях ki и ti часто смешивались, например: mendatium и mendacium.
Таким образом, звукосочетание tj передается посредством буквосочетаний tsi, si, ss, s, что свидетельствует о ранней ассибиляции tj: solatium, disposicionem.
Задненёбное g в положении перед гласными переднего ряда уже в имперской латыни достигло ступени j (i согласного). Рефлекс j, развившийся затем в dž, отразился поэтому во всех зонах Романии, включая Сардинию, где этот звук сохранился до настоящего времени; в большинстве романских языков народно-латинское j дало аффрикату dž: ср. лат. genĕru, рум. ginere, ит. genero.
Греческий ζ (z) в народно-латинских текстах может передаваться посредством s или d.
В области консонантизма следует указать на известную тенденцию к упрощению групп согласных. Наиболее частый случай – это изменение ks (х) > s: например, visit вм. vixit.
Об изменении ks > s свидетельствует случай гиперкоррекции: miles вместо milex. Встречается изменение rs > s: persĭca вместо pessĭca.
Об упрощении групп согласных свидетельствуют такие написания, как decebris вм. decembris, colubaria вм. columbaria, secudo вм. secundo, mereti вм. raerenti, laterna вм. lanteraa, raoniraetum вм. monuraentura и др.
Наиболее часто встречаются в надписях случаи упрощения группы согласных ns. Изменение ns > s нашло свое отражение в романских языках: лат. Mensem > ит. mese, исп. mes, фр. mois.
Отмечаются случаи изменения группы st в t: magiter вм. magister. Начальное s перед смычной согласной также исчезало в ряде случаев. Так, народно-латинский глагол spasmare развился в исп. pasmar, пров. plasmar, фр. pâmer; пров. maragde происходит от smaragdus.
Латинский согласный qu в известных позициях и в определенных зонах Романии обычно изменялся в k. Однако в народной речи наблюдались случаи, когда k под влиянием последующего гласного i переходило в qu; эта закономерность фонетического развития наблюдается в классическом языке при сравнении производных с корневыми или производящими словами: quirinus от curis, esquiliae от aesculum, inquilinus от incula.
Перед e, i во всех романских языках, кроме румынского, на месте латинского qu развилось k: cравни: лат. quem > рум. cine, ит. chi, фр., пров. que, исп. quien, порт. quem.
Перед а лабиализация сохранилась в итальянском, испанском, португальском, провансальском и ретороманском языках: нар. лат. quale > ит. quale, исп. cual, порт. qual, пров. qual, ретрром. kual. Написания k, с и qu в народно-латинских надписях чередуются в одних и тех же словах, что свидетельствует о том, что в большинстве случаев эти знаки были эквивалентами звука k.
Греческие придыхательные звуки подверглись в народно-латинском произношении некоторым изменениям. Так, φ в традиционной орфографии изображается как ph и произносится с придыханием. В народной речи придыхание исчезает: cólaphus > colapus > colpus – ит. colpo, фр. coup. Греческий звук χв литературном латинском языке передавался через ch, в народной речи через k. Данные романских языков подтверждают это развитие греческого звука: schola > scola, ит. scuola, исп. escuela, ст. фр. escole; об этом свидетельствуют также написания в надписях: sepulcrum вм. sepulchrum, bracium вм. brachium, coclea вм. cochlea.
В связи с изменением ch > c в народной речи встречаются случаи гиперкоррекции choramode (у Катулла), speluncha и др.
Морфологические изменения в народной латыни
Памятники свидетельствуют о том, что категория среднего рода имен существительных в народной латыни была утрачена. Имена существительные среднего рода переходили в разряд существительных мужского или женского рода. Так, латинское слово fatum «судьба, рок» в памятниках народной латыни встречается в форме fatus, т.е. как существительное мужского рода.
Изменения грамматического рода в пределах третьего склонения были менее частыми: к этим случаям относятся такие слова, как dolor, изменившие мужской род на женский, ср. фр. la douleur; arbor, перешедшее из категории слов женского рода в категорию слов мужского рода, ср. фр. arbre, ит. albero, исп. arbol.
Тенденция к подравниванию основ подтверждается наличием гиперкоррекции: существительные, относящиеся к классу равносложных, в народной латыни могли склоняться по образцу неравносложных. Например, orbis nоn orbs, sobrius nоn suber, figŭlus nоn figel, mascŭlus nоn mascel.
Между типами склонений наблюдается взаимодействие, заключающееся в том, что в одном типе склонения существуют дублетные формы падежей. Так, в надписях встречается форма дательного падежа множественного числа dis и dibus от существительного deus: форма dis соответствует классической норме dibus и образована по аналогии с соответствующей формой 3-го склонения.
Винительный падеж вытесняет дательный. Например, вместо blandus illi встречаем blandus ad illura, после licet вместо дательного встречаем в надписях винительный. Например: quem nоn licuit. Фонетические изменения привели к тому, что в 1-м и 2-м склонении формы винительного падежа совпали с творительным. Эти причины фонетического порядка способствовали колебаниям в употреблении этих падежей. Изменениям в системе склонения способствовали также новые явления в области синтаксиса, а именно широкое распространение предложных конструкций. В результате всех этих изменений повсеместно в Романии произошло сокращение числа падежей до двух или одного.
К моменту образования романских языков установилось 3 типа склонения; существительные, принадлежавшие к 4-му или 5-му склонениям, переходили в другие типы склонения. Так, например, форма fructi вместо fructus – родительный единственного числа – встречается в произведениях Плавта и Теренция.
Сравнительные данные романских языков свидетельствуют о переходе существительных 5-го склонения (facies, glacies, materies, species) в 1-е склонение. (Ср. ит. faccia, ghiaccia, materia, рум. faja, ghiaja, фр. face, glace, espèce, matière. В результате этих изменений морфологии имени существительного количественно пополнилось 2-е склонение, в которое вошли слова 4-го и некоторые существительные 3-го склонения: caput > capus: Roma capus mundi; пополнилось также 1-е склонение за счет существительных 5-го склонения, некоторых существительных 2-го (gaudium, folium > gaudia, folia) и 4-го склонения (nurus, socrus).
Изменение падежных форм прилагательных следовало тем же тенденциям развития, что и изменение соответствующих форм имени существительного. Особым изменением в морфологии прилагательного явилось постепенное исчезновение прилагательных двух и одного окончаний. Однако романские языки сохранили в небольшом количестве случаев морфологическую дифференциацию между прилагательными, происходящими от латинских прилагательных трех окончаний и прилагательных одного и двух окончаний, ср. ит. triste, асrе, исп. triste, асrе.
В народной латыни намечается тенденция к образованию аналитических степеней сравнения прилагательных.
Существенным изменениям подверглись местоимения. Формы указательного местоимения ille, illum, illa, illi, illos, illas вошли в систему личных местоимений и дали начало личным местоимениям 3-го лица мужского и женского рода единственного и множественного числа. Те же формы в большинстве романских языков послужили основой для образования форм определенного артикля.
Нет основания утверждать, что в народной латыни имелся артикль. Можно вскрыть лишь особые случаи употребления указательных местоимений ille и ipse, которые в дальнейшем привели к образованию форм определенного артикля в романских языках.
В морфологии любых местоимений наметилась тенденция к установлению дифференциации между ударяемыми и неударяемыми проклитическими формами: так, вследствие утраты звука h появилась форма дательного падежа личного местоимения 1-го лица единственного числа mi. Эта форма в дальнейшем послужила моделью для образования форм ti, si, закрепившихся, как и mi, в качестве проклитик.
Формы ti, mi дали соответствующие формы романских языков: исп. mi, ti; порт. mim, ti; ит. mi, ti; рум. mi, îmi, ti, îti; пров. mi, ti; ст. фр. mi, ti. Употребление этих форм различно в отдельных романских языках. Появляются формы illui и illei. Форма illui получила отражение в памятниках народной латыни, о форме illei свидетельствуют живые романские языки: ит. lui, lei; рум. lui, ei; пров. lui, liei, lei; ст. фр. lui, li из liei.
Морфологическая дифференциация получила более полное отражение в притяжательных местоимениях; встречаются сокращенные формы: то вместо meo; sum вместо suum: ne qui liciat ius sum vendĕre. На основании подобных свидетельств, привлекая сравнительные данные романских языков, можно восста новить парадигмы притяжательных местоимений с параллельными ударяемыми и неударяемыми формами.
Значительны были изменения в употреблении указательных местоимений. В народной латыни обнаружилась тенденция к образованию сложных форм указательных местоимений. Указательные местоимения ipse и iste употреблялись в сочетании с местоимением hic или наречием ессе.
Сравнительные данные романских языков заставляют предположить наличие в поздней латыни перифрастических форм указательных местоимений: ессе ille, ессе iste, accu ille, accu iste.
Относительное местоимение мужского рода qui стало употребляться и по отношению к существительным женского рода. Например: verna eōrum, qui vixit annis XIX. Формы этого местоимения могли употребляться также в качестве вопросительного местоимения.
Обычно в условных периодах употребляется вопросительное местоимение quis. Однако в значении quis возможно употребление qui.
Употребление qui в этих условиях отражает особенность народной латыни, получившую дальнейшее развитие в романских языках, где нет морфологического различия между указательными и вопросительными местоимениями.
Изменения в морфологии глагола обусловлены в значительной степени фонетическими процессами, в результате которых некоторые личные окончания 2-го, 3-го и 4-го спряжений в настоящем времени изъявительного наклонения совпали.
Эти фонетические изменения, обусловившие общее развитие некоторых личных форм, способствовали процессам аналогии, в результате чего 2-е и 3-е спряжения во всех романских языках слились и дали один тип спряжения.
Унификации 2-го и 3-го спряжений в романских языках способствовало также передвижение ударения в формах 1-го и 2-го лица мн. ч. 3-го спряжения: véndimus > vendímus; vénditis > vendítis.
С перемещением ударения связаны явления так называемой рекомпозиции – восстановление в производных глаголах гласной основы в ее первоначальном виде по основе непроизводного глагола.
Так, глагол accepto – производный от capto – изменяется в accapto, отсюда фр. j’achète. Также изменяются и другие производные глаголы.
В надписях народной латыни встречаем формы приставочных глаголов, подвергнувшихся рекомпозиции. Например, commando вм. литературного comraendo: «commando hunc locum, decem ingera agri».
В народной латыни исчезали синтетические (простые) формы страдательного залога, а также формы отложительных глаголов. В страдательном залоге сохранялись лишь сложные времена, получившие иное значение: Реrfectum passīvi приобрело значение Praesens passīvi, Plusquamperfectum стало употребляться в функции Imperfectum; Futūrum secundum вытеснило Futūrum primum. Отложительные глаголы переходили в глаголы действительного залога.
Некоторые изменения в глагольной системе народной латыни связаны с действием аналогии. Под влиянием аналогии создавались морфологические дублеты, которые известное время удерживались в языке наряду с литературными формами. Особенно значительно количество дублетных форм в перфектах.
Данные романских языков позволяют предположить распространение в народной латыни сильного перфекта на -ui, вытеснившего формы на -i-и -si, а также формы перфекта с удвоением основы.
Наиболее существенным изменением в глагольной системе народной латыни было распространение глагольных словосочетаний с инфинитивом (типа laudāre habeo, laudāre habēbam) и словосочетаний с пассивным причастием (habeo castellum comparātum).
Перифразы с инфинитивом имеют особое модальное значение. В перифразах с инфинитивом могут встречаться не только формы настоящего и имперфекта глагола habēre, но также и перфект этого глагола. Словосочетание типа cantāre habui послужило основой условного наклонения в итальянском языке: cantāre habui > cantarebbi.
Словосочетания с пассивным причастием в произведениях классических авторов встречаются редко. В текстах народной латыни они употребляются чаще и возможны с любой глагольной формой глагола habēre.
Первоначально в конструкцию с личными формами глагола входили только переходные глаголы, затем вошли также и непереходные. В текстах народной латыни в конструкции с пассивным причастием часто встречаются глаголы мышления и речи, которые могут употребляться как непереходные.