Фонетические изменения в народной латыни

В народной латыни изменился характер ударения: ударение стало по преимуществу экспираторным, что способствовало ускорению редукции и синкопы неударяемых гласных.

Место ударения в основном было стабильным, но в определенных позиционных условиях происходило смещение ударения:

1) При зиянии, ударение переносилось с первой гласной на вторую: paríetem > pariétem, ит. parete, исп. pared.

2) Гласная второго слога от конца перед группой muta cum liquĭda в народном произношении получила долготу, и ударение было перенесено с третьего слога от конца на второй: ténebrae > tenébrae.

3) Ударение в числительных vigínti, trigínta было перенесено со вто­рого слога от конца на третий: víginti > ит. venti, исп. veinte, фр. vingt; ит. trenta, исп. treinta, фр. trente.

4) В некоторых глагольных формах 1–2 л. мн. ч. 3-го спряжения уда­рение было перенесено с корня на окончание по аналогии с соответствую­щими формами других спряжений: laudámus, laudátis, delémus, delétis, audímus, audítis послужили образцом для credímus, credítis.

Изменения гласных звуков в народной латыни происходили двояко: во-первых, были изменения безусловные (спонтанные), которые касались как ударяемых, так и неударяемых гласных, и, во-вторых, изменения пози­ционные.

О переходе количественных различий между гласными в различия по открытости и закрытости свидетельствуют так называемые обратные написания в надгробных надписях II–III вв. н.э. Например, в надписях встречаем написания daeo вм. deo.

Есть основания предполагать, что изменение ĭ > ĕ произошло ранее изменения ŭ > ŏ. Развитие ĭ > ĕ закончилось во II в. н.э.; первые свиде­тельства об изменении ŭ > ŏ относятся к началу III в.

ē долгое, ставшее в народной латыни закрытым, в надписях часто пе­редается посредством i, что свидетельствует об особой артикуляции закры­того е, близкого к i.

Народная речь характеризуется значительным сокращением коли­чества дифтонгов по сравнению с литературным латинским языком, в ко­тором в свою очередь было меньше дифтонгов, чем в архаической латыни. Значительное количество дифтонгов, впоследствии стянувшихся в литера­турном латинском языке, представлено в надписи III в. до н.э.:

Cornelius Lucius Scipio Barbatus

Gnaivod patre prognatus, fortis vir sapiensque,

Quoius forma virtutei parisuma fuit

Consol censor aidilis quei fuit apud vos,

Subigit omne Loucanam opsidesque abdoucit.

Gnaivod – Gnaeo, virtutei – virtute, aidilis – aedilis, quoius – cuius, quei – qui, Loucanam – Lucaniam, abdoucit – abducit.

Древние италийские дифтонги за исключением ае, ое, аи в литера­турном латинском языке стянулись.

Во всех зонах распространения латинского языка отразилось измене­ние дифтонга ае > е. Например: dive diane dedicatum, Grecia вм. Graecia. В памятниках народной латыни дифтонг ае изображался обычно посредст­вом е. В разговорную речь Рима произношение е вм. ае проникло, очевид­но, под влиянием умбрского языка.

Стяжение дифтонга аu в о или u не было столь безусловным. Изме­нение аu > о произошло в период V–VI вв. В некоторых случаях au > u. Подобный фонетический результат наиболее часто встречается в области распространения итальянского языка: cludere вместо claudere дает ит. chiudere. В областях провансальского и румынского языков, а также в не­которых диалектах итальян ского языка дифтонг аu сохранился, например: auditt – рум. aude, пров. аu, но ит. ode, ст. фр. ot.

Позиционные изменения гласных обусловливались их положением по отношению к ударению. Неударяемые гласные серединных посттони­ческих слогов обычно подвергались синкопе, т.е. исчезали. В памятниках часто встречаются posta вм. posĭta, oclus вм. ocŭlus.

К особенностям развития безударных гласных следует отнести воз­никновение звука йот на основе неударяемого i или е в зиянии. Неударные гласные в зиянии изменялись по двум направлениям:

1) Гласный подвергался синкопе: filiae > filae. Для романских языков данное изменение не типично.

2) Неударные гласные i, u развивались в согласные.

iразвивалось в палатальный согласный: Januarium > фр. janvier;

u неударное в зиянии изменялось в v: belua > belva.

При чтении и анализе народно-латинских текстов следует учитывать способы передачи средствами латинского алфавита греческого звука υ. Греческий гласный υ в латинском языке передается двумя различными способами, причем эти способы дифференцируются в зависимости от сфе­ры употребления. Так, в народной речи чаще всего наблюдается передача греческого υ через u, для городской речи более обычно соответствие υ – i. В широко употребительных словах разговорной речи закрепилось u, затем о в романских языках; в словах, распространенных в речи образованных слоев населения, закрепилось произношение i.

Слова греческого происхождения, носящие книжный характер, в ро­манских языках неизменно сохраняют i на месте греческого υ.

Трактовка начальных латинских гласных могла быть различна в от­дельных романских языках, например: januarius – ит. gennaio, исп. enero, пров. genovier, порт. janeiro, фр. janvier.

В вокализме народной латыни выделяются три диалектные области, на основе которых образовались системы гласных отдельных романских языков.

Наиболее ранним и наиболее распространенным изменением консо­нантизма является утрата звука h. Во II в. до н.э. стало общераспростра­ненным произношение prendo, nil вм. praehendo, nihil, т.е. прежде всего подвергся синкопе h в интервокальном положении: в начале слов звук h исчез несколько позднее. Это спонтанное изменение отразилось во всех романских языках. С другой стороны можно привести многочисленные примеры гиперкоррекции, т.е. написания h в таких словах, где его ранее не было, например: het вместо et.

К спонтанным изменениям согласных относится совпадение звуков b и v в билабиальном фрикативном звуке, который в письме чаще всего передается знаком b, например: se bibo вм. se vivo; реже этот новый соглас­ный звук изображался посредством v: vene вм. bene, первые случаи переда­чи b посредством буквы v, свидетельствующие о совпадении артикуляции двух звуков, относятся к I в.; закончилось это изменение к III в. н.э.

Наиболее распространены в народной латыни позиционные измене­ния согласных. Так, к позиционным изменениям следует отнести синкопу конечного m, отраженную в таких написаниях, как: in patria вм. in patriam.

Звук m часто чередуется с n: quon вм. cum и т.п.

Синкопа конечного t принадлежит к позиционным изменениям: fecerun, debuerun. Конечное r отпадало лишь в некоторых диалектных зо­нах, например, на Балканском полуострове и на Апеннинском; в надписях встречаем такие формы, как frate; ср. ит. frate, рум. frate.

Известны случаи синкопы конечного s, например, mense вм. menses. Синкопа конечного s характерна для Апеннинского и Балканского полуос­тровов, ср. ит. canti, рум. canji, исп. cantas, фр. chantes.

Своеобразное позиционное изменение звуков, отраженное в памят­никах народной латыни, заключается в развитии протетического гласного в группах: sp, st, sc: например: istpendiato вм. stipendiato.

Протетический гласный i или е может возникать не только перед группой s + согласный, но спорадически и перед другими согласными. Так, например, встречаются формы: ibenemerenti, icaput, idies, ilocus, iquam, iregem, reddere и ряд других.

Характерным для народной латыни изменением консонантизма сле­дует считать упрощение двойных согласных. Об этом изменении свиде­тельствуют написания: oficina, efectura, asido, comunis, comilito, inocenti, inovavit, colocavit, acepi, ocasio, anus, osa и много других, где двойные со­гласные литературного языка представлены одной согласной. О том, что двойные согласные в произношении, не отличались от простых, свидетель­ствуют также случаи обратного написания, такие как: annima, sepellita, habbebis, feccerunt.

Возникновение двойного согласного на месте простого в отдельных случаях определяло дальнейшее развитие слова в романских языках: так например, на основе народно-латинского tottus развилось французское tot, новофранцузское tout, в то время как исходная форма totus согласно фоне­тическим законам французского языка дала бы teut.

Особый интерес в консонатизме народной латыни представляет явле­ние палатализации задненёбных. Хронология этого фонетического явления точно не установлена. Процесс палатализации занимал ряд веков; сущест­вуют различные точки зрения относительно того, на каком этапе своего развития находились задненёбные взрывные согласные в особых позициях в период имперской латыни. Данные памятников позволяют сделать за­ключение о том, что во II в. н.э. сочетания звуков d + i неслоговое, а также g + i неслоговое звучали как йот, т.е. как консонантический эквивалент не­слогового i; этот новый звук изображался на письме посредством i, в неко­торых случаях посредством знака z. Вместо слова adiutoribus в надписях встречаем azutoribus.

Данные народно-латинской письменности дают также основание су­дить о ранней палатализации звукосочетаний tj, kj. Об этом свидетельст­вуют надписи, относящиеся ко II в. н.э.: Crescentsianus, Laurentzio.

О палатализации kj свидетельствуют данные романских языков, напр. lancea > lancja, ит. lancia, исп. lanza, ст. пров. lansa, фр lance. О пала­тализации kj свидетельствуют обратные написания в надписях, где tj изоб­ражается как ci, что подтверждает о совпадении в одном звучании kj и tj, т.е. о произношении kj как ts, так как tj ко II в. звучало как ts: terciae вм. tertiae.

Палатализация задненёбного k в положении перед е или i слоговым – явление более позднее. В написаниях ki и ti часто смешивались, например: mendatium и mendacium.

Таким образом, звукосочетание tj передается посредством буквосо­четаний tsi, si, ss, s, что свидетельствует о ранней ассибиляции tj: solatium, disposicionem.

Задненёбное g в положении перед гласными переднего ряда уже в имперской латыни достигло ступени j (i согласного). Рефлекс j, развив­шийся затем в dž, отразился поэтому во всех зонах Романии, включая Сар­динию, где этот звук сохранился до настоящего времени; в большинстве романских языков народно-латинское j дало аффрикату dž: ср. лат. genĕru, рум. ginere, ит. genero.

Греческий ζ (z) в народно-латинских текстах может передаваться по­средством s или d.

В области консонантизма следует указать на известную тенденцию к упрощению групп согласных. Наиболее частый случай – это изменение ks (х) > s: например, visit вм. vixit.

Об изменении ks > s свидетельствует случай гиперкоррекции: miles вместо milex. Встречается изменение rs > s: persĭca вместо pessĭca.

Об упрощении групп согласных свидетельствуют такие написания, как decebris вм. decembris, colubaria вм. columbaria, secudo вм. secundo, mereti вм. raerenti, laterna вм. lanteraa, raoniraetum вм. monuraentura и др.

Наиболее часто встречаются в надписях случаи упрощения группы согласных ns. Изменение ns > s нашло свое отражение в романских язы­ках: лат. Mensem > ит. mese, исп. mes, фр. mois.

Отмечаются случаи изменения группы st в t: magiter вм. magister. Начальное s перед смычной согласной также исчезало в ряде случаев. Так, народно-латинский глагол spasmare развился в исп. pasmar, пров. plasmar, фр. pâmer; пров. maragde происходит от smaragdus.

Латинский согласный qu в известных позициях и в определенных зо­нах Романии обычно изменялся в k. Однако в народной речи наблюдались случаи, когда k под влиянием последующего гласного i переходило в qu; эта закономерность фонетического развития наблюдается в классическом языке при сравнении производных с корневыми или производящими сло­вами: quirinus от curis, esquiliae от aesculum, inquilinus от incula.

Перед e, i во всех романских языках, кроме румынского, на месте ла­тинского qu развилось k: cравни: лат. quem > рум. cine, ит. chi, фр., пров. que, исп. quien, порт. quem.

Перед а лабиализация сохранилась в итальянском, испанском, порту­гальском, провансальском и ретороманском языках: нар. лат. quale > ит. quale, исп. cual, порт. qual, пров. qual, ретрром. kual. Написания k, с и qu в народно-латинских надписях чередуются в одних и тех же словах, что сви­детельствует о том, что в большинстве случаев эти знаки были эквивален­тами звука k.

Греческие придыхательные звуки подверглись в народно-латинском произношении некоторым изменениям. Так, φ в традиционной орфографии изображается как ph и произносится с придыханием. В народной речи придыхание исчезает: cólaphus > colapus > colpus – ит. colpo, фр. coup. Греческий звук χв литературном латинском языке передавался через ch, в народной речи через k. Данные романских языков подтверждают это раз­витие греческого звука: schola > scola, ит. scuola, исп. escuela, ст. фр. escole; об этом свидетельствуют также написания в надписях: sepulcrum вм. sepulchrum, bracium вм. brachium, coclea вм. cochlea.

В связи с изменением ch > c в народной речи встречаются случаи ги­перкоррекции choramode (у Катулла), speluncha и др.

Морфологические изменения в народной латыни

Памятники свидетельствуют о том, что категория среднего рода имен существительных в народной латыни была утрачена. Имена сущест­вительные среднего рода переходили в разряд существительных мужского или женского рода. Так, латинское слово fatum «судьба, рок» в памятниках народной латыни встречается в форме fatus, т.е. как существительное муж­ского рода.

Изменения грамматического рода в пределах третьего склонения бы­ли менее частыми: к этим случаям относятся такие слова, как dolor, изме­нившие мужской род на женский, ср. фр. la douleur; arbor, перешедшее из категории слов женского рода в категорию слов мужского рода, ср. фр. arbre, ит. albero, исп. arbol.

Тенденция к подравниванию основ подтверждается наличием гипер­коррекции: существительные, относящиеся к классу равносложных, в на­родной латыни могли склоняться по образцу неравносложных. Например, orbis nоn orbs, sobrius nоn suber, figŭlus nоn figel, mascŭlus nоn mascel.

Между типами склонений наблюдается взаимодействие, заключаю­щееся в том, что в одном типе склонения существуют дублетные формы падежей. Так, в надписях встречается форма дательного падежа множест­венного числа dis и dibus от существительного deus: форма dis соответству­ет классической норме dibus и образована по аналогии с соответствующей формой 3-го склонения.

Винительный падеж вытесняет дательный. Например, вместо blandus illi встречаем blandus ad illura, после licet вместо дательного встречаем в надписях винительный. Например: quem nоn licuit. Фонетические измене­ния привели к тому, что в 1-м и 2-м склонении формы винительного паде­жа совпали с творительным. Эти причины фонетического порядка способ­ствовали колебаниям в употреблении этих падежей. Изменениям в системе склонения способствовали также новые явления в области синтаксиса, а именно широкое распространение предложных конструкций. В результате всех этих изменений повсеместно в Романии произошло сокращение числа падежей до двух или одного.

К моменту образования романских языков установилось 3 типа скло­нения; существительные, принадлежавшие к 4-му или 5-му склонениям, переходили в другие типы склонения. Так, например, форма fructi вместо fructus – родительный единственного числа – встречается в произведениях Плавта и Теренция.

Сравнительные данные романских языков свидетельствуют о пере­ходе существительных 5-го склонения (facies, glacies, materies, species) в 1-е склонение. (Ср. ит. faccia, ghiaccia, materia, рум. faja, ghiaja, фр. face, glace, espèce, matière. В результате этих изменений морфологии имени су­ществительного количественно пополнилось 2-е склонение, в которое во­шли слова 4-го и некоторые существительные 3-го склонения: caput > capus: Roma capus mundi; пополнилось также 1-е склонение за счет сущест­вительных 5-го склонения, некоторых существительных 2-го (gaudium, folium > gaudia, folia) и 4-го склонения (nurus, socrus).

Изменение падежных форм прилагательных следовало тем же тен­денциям развития, что и изменение соответствующих форм имени сущест­вительного. Особым изменением в морфологии прилагательного явилось постепенное исчезновение прилагательных двух и одного окончаний. Од­нако романские языки сохранили в небольшом количестве случаев морфо­логическую дифференциацию между прилагательными, происходящими от латинских прилагательных трех окончаний и прилагательных одного и двух окончаний, ср. ит. triste, асrе, исп. triste, асrе.

В народной латыни намечается тенденция к образованию аналити­ческих степеней сравнения прилагательных.

Существенным изменениям подверглись местоимения. Формы указа­тельного местоимения ille, illum, illa, illi, illos, illas вошли в систему лич­ных местоимений и дали начало личным местоимениям 3-го лица мужско­го и женского рода единственного и множественного числа. Те же формы в большинстве романских языков послужили основой для образования форм определенного артикля.

Нет основания утверждать, что в народной латыни имелся артикль. Можно вскрыть лишь особые случаи употребления указательных место­имений ille и ipse, которые в дальнейшем привели к образованию форм оп­ределенного артикля в романских языках.

В морфологии любых местоимений наметилась тенденция к установ­лению дифференциации между ударяемыми и неударяемыми проклитичес­кими формами: так, вследствие утраты звука h появилась форма дательно­го падежа личного местоимения 1-го лица единственного числа mi. Эта форма в дальнейшем послужила моделью для образования форм ti, si, за­крепившихся, как и mi, в качестве проклитик.

Формы ti, mi дали соответствующие формы романских языков: исп. mi, ti; порт. mim, ti; ит. mi, ti; рум. mi, îmi, ti, îti; пров. mi, ti; ст. фр. mi, ti. Употребление этих форм различно в отдельных романских языках. Появ­ляются формы illui и illei. Форма illui получила отражение в памятниках народной латыни, о форме illei свидетельствуют живые романские языки: ит. lui, lei; рум. lui, ei; пров. lui, liei, lei; ст. фр. lui, li из liei.

Морфологическая дифференциация получила более полное отраже­ние в притяжательных местоимениях; встречаются сокращенные формы: то вместо meo; sum вместо suum: ne qui liciat ius sum vendĕre. На основании подобных свидетельств, привлекая сравнительные данные романских язы­ков, можно восста новить парадигмы притяжательных местоимений с па­раллельными ударяемыми и неударяемыми формами.

Значительны были изменения в употреблении указательных место­имений. В народной латыни обнаружилась тенденция к образованию слож­ных форм указательных местоимений. Указательные местоимения ipse и iste употреблялись в сочетании с местоимением hic или наречием ессе.

Сравнительные данные романских языков заставляют предположить наличие в поздней латыни перифрастических форм указательных место­имений: ессе ille, ессе iste, accu ille, accu iste.

Относительное местоимение мужского рода qui стало употребляться и по отношению к существительным женского рода. Например: verna eōrum, qui vixit annis XIX. Формы этого местоимения могли употребляться также в качестве вопросительного местоимения.

Обычно в условных периодах употребляется вопросительное место­имение quis. Однако в значении quis возможно употребление qui.

Употребление qui в этих условиях отражает особенность народной латыни, получившую дальнейшее развитие в романских языках, где нет морфологического различия между указательными и вопросительными местоимениями.

Изменения в морфологии глагола обусловлены в значительной сте­пени фонетическими процессами, в результате которых некоторые личные окончания 2-го, 3-го и 4-го спряжений в настоящем времени изъявительно­го наклонения совпали.

Эти фонетические изменения, обусловившие общее развитие некото­рых личных форм, способствовали процессам аналогии, в результате чего 2-е и 3-е спряжения во всех романских языках слились и дали один тип спряжения.

Унификации 2-го и 3-го спряжений в романских языках способство­вало также передвижение ударения в формах 1-го и 2-го лица мн. ч. 3-го спряжения: véndimus > vendímus; vénditis > vendítis.

С перемещением ударения связаны явления так называемой реком­позиции – восстановление в производных глаголах гласной основы в ее первоначальном виде по основе непроизводного глагола.

Так, глагол accepto – производный от capto – изменяется в accapto, отсюда фр. j’achète. Также изменяются и другие производные глаголы.

В надписях народной латыни встречаем формы приставочных глаго­лов, подвергнувшихся рекомпозиции. Например, commando вм. литератур­ного comraendo: «commando hunc locum, decem ingera agri».

В народной латыни исчезали синтетические (простые) формы стра­дательного залога, а также формы отложительных глаголов. В страдатель­ном залоге сохранялись лишь сложные времена, получившие иное значе­ние: Реrfectum passīvi приобрело значение Praesens passīvi, Plusquamperfec­tum стало употребляться в функции Imperfectum; Futūrum secundum вытес­нило Futūrum primum. Отложительные глаголы переходили в глаголы дей­ствительного залога.

Некоторые изменения в глагольной системе народной латыни связа­ны с действием аналогии. Под влиянием аналогии создавались морфологи­ческие дублеты, которые известное время удерживались в языке наряду с литературными формами. Особенно значительно количество дублетных форм в перфектах.

Данные романских языков позволяют предположить распростране­ние в народной латыни сильного перфекта на -ui, вытеснившего формы на -i-и -si, а также формы перфекта с удвоением основы.

Наиболее существенным изменением в глагольной системе народной латыни было распространение глагольных словосочетаний с инфинитивом (типа laudāre habeo, laudāre habēbam) и словосочетаний с пассивным при­частием (habeo castellum comparātum).

Перифразы с инфинитивом имеют особое модальное значение. В пе­рифразах с инфинитивом могут встречаться не только формы настоящего и имперфекта глагола habēre, но также и перфект этого глагола. Словосоче­тание типа cantāre habui послужило основой условного наклонения в итальянском языке: cantāre habui > cantarebbi.

Словосочетания с пассивным причастием в произведениях класси­ческих авторов встречаются редко. В текстах народной латыни они упо­требляются чаще и возможны с любой глагольной формой глагола habēre.

Первоначально в конструкцию с личными формами глагола входили только переходные глаголы, затем вошли также и непереходные. В текстах народной латыни в конструкции с пассивным причастием часто встреча­ются глаголы мышления и речи, которые могут употребляться как непере­ходные.