Из лагеря Заксенхаузен

Прощальный поцелуй

Губы мои до сих пор горячи

От твоего поцелуя.

Вечера майского мне не забыть,

И тебя позабыть не могу я.

Прощальный и нежный твой поцелуй

Я навсегда сохраню.

Где бы я ни был — ты не тоскуй,

Потому что тебя я люблю.

Ксения Александровна

Некрасова (1912-1958)

***

Когда стоишь ты рядом,

Я богатею сердцем,

Я делаюсь добрей

Для всех людей на свете,

Я вижу днём —

На небе синем —

звёзды,

Мне жаль ногой

Коснуться листьев жёлтых,

Я становлюсь, как воздух,

Светлее и нарядней.

А ты стоишь и смотришь,

И я совсем не знаю:

Ты любишь или нет.

Николай Алексеевич

Некрасов (1821-1878)

* * *

Ты всегда хороша несравненно,

Но когда я уныл и угрюм,

Оживляется так вдохновенно

Твой весёлый, насмешливый ум;

Ты хохочешь так бойко и мило,

Так врагов моих глупых бранишь,

То, понурив головку уныло,

Так лукаво меня ты смешишь;

Так добра ты, скупая на ласки,

Поцелуй твой так полон огня,

И твои ненаглядные глазки

Так голубят и гладят меня, —

Что с тобой настоящее горе

Я разумно и кротко сношу,

И вперёд — в это тёмное море —

Без обычного страха гляжу...

ПРОЩАНЬЕ

Мы разошлись на полпути,

Мы разлучились до разлуки

И думали: не будет муки

В последнем роковом “прости”.

Но даже плакать нету силы.

Пиши — прошу я одного...

Мне эти письма будут милы

И святы, как цветы с могилы, —

С могилы сердца моего!

Иван Саввич

Никитин

* * *

В тёмной чаще замолк соловей,

Прокатилась звезда в синеве;

Месяц смотрит сквозь сетку ветвей,

Зажигает росу на траве.

Дремлют розы. Прохлада плывёт.

Кто-то свистнул... вот замер и свист.

Ухо слышит, едва упадёт

Насекомым подточенный лист.

Как при месяце кроток и тих

У тебя милый очерк лица!

Эту ночь, полный грёз золотых,

Я б продлил без конца, без конца!

* * *

День и ночь с тобой жду встречи,

Встречусь — голову теряю;

Речь веду, но эти речи

Всей душой я проклинаю.

Рвётся чувство на свободу,

На любовь хочу ответа, —

Говорю я про погоду,

Говорю, как ты одета.

Не сердись, не слушай боле:

Этой лжи я сам не верю.

Я не рад свой неволе,

Я не рад, что лицемерю.

Такова моя отрада,

Так свой век я коротаю:

Тяжело ль — молчать мне надо,

Полюблю ль — любовь скрываю.

* * *

В тёмной чаще замолк соловей,

Прокатилась звезда в синеве;

Месяц смотрит сквозь сетку ветвей,

Зажигает росу на траве.

Дремлют розы. Прохлада плывёт.

Кто-то свистнул... вот замер и свист.

Ухо слышит, едва упадёт

Насекомым подточенный лист.

Как при месяце кроток и тих

У тебя милый очерк лица!

Эту ночь, полный грёз золотых,

Я б продлил без конца, без конца!

Иосиф Нонешвили (1918—1980)

***

Вот смотрю я на косы твои грузные,

как падают,

как вьются тяжело...

О, если б ты была царицей Грузии —

о, как бы тебе это подошло!..

Хатгайский шёлк пошёл бы твоей коже,

о, как бы этот шёлк тебе пошёл,

чтоб в белой башне из слоновой кости

ступени целовали твой подол...

Перевод с грузинского Б. Ахмудулиной

Абу Нувас

* * *

Меня знобило, я врача позвал.

И мой недуг он, не леча, назвал.

Не я, сказал он, исцелю тебя,

а та, что вымолвит: “Люблю тебя”.

Ты не врача, а милую зови.

Твоя болезнь — озноб и жар любви.

Н. П. Огарёв

* * *

Она никогда его не любила,

А он её втайне любил;

Но он о любви не выронил слова:

В себе её свято хранил.

И в церкви с другим она обвенчалась;

По-прежнему вхож он был в дом,

И молча в лицо глядел ей украдкой,

И долго томился потом.

Она умерла. И днём он и ночью

Всё к ней на могилу ходил;

Она никогда его не любила,

А он о ней память любил.

Булат Окуджава

* * *

Г. В.

Тьмою здесь все занавешено

и тишина, как на дне...

Ваше величество женщина,

да неужели — ко мне?

Тусклое здесь электричество,

с крыши сочится вода.

Женщина, ваше величество,

как вы решились сюда?

О, ваш приход — как пожарище.

Дымно, и трудно дышать...

Ну, заходите, пожалуйста.

Что ж на пороге стоять?

Кто вы такая? Откуда вы?!

Ах, я смешной человек...

Просто вы дверь перепутали,

улицу, город и век.

* * *

А. Ш.

Нева Петровна, возле вас — все львы.

Они вас охраняют молчаливо.

Я с женщинами не бывал счастливым,

вы — первая. Я чувствую, что — вы.

Послушайте, не ускоряйте бег,

банальным славословьем вас не трону:

ведь я не экскурсант, Нева Петровна,

я просто одинокий человек.

Мы снова рядом. Как я к вам привык!

Я всматриваюсь в ваших глаз глубины.

Я знаю: вас великие любили,

да вы не выбирали, кто велик.

Бывало, вы идете на проспект,

не вслушиваясь в титулы и званья,

а мраморные львы — рысцой за вами

и ваших глаз запоминают свет.

И я, бывало, к тем глазам нагнусь

и отражусь в их океане синем

таким счастливым, молодым и сильным...

Так отчего, скажите, ваша грусть?

Пусть говорят, что прошлое не в счет.

Но волны набегают, берег точат,

и ваше платье цвета белой ночи

мне третий век забыться не дает.

* * *

Не бродяги, не пропойцы,

за столом семи морей

вы пропойте, вы пропойте

славу женщине моей!

Вы в глаза ее взгляните,

как в спасение свое,

вы сравните, вы сравните

с близким берегом ее.

Мы земных земней.

И вовсе

к черту сказки о богах!

Просто мы на крыльях носим

то, что носят на руках.

Просто нужно очень верить

этим синим маякам,

и тогда нежданный берег

из тумана выйдет к вам.

Поиск по сайту: