У меня есть друг, у меня мало друзей, но это как посмотреть , один друг - это уже очень много, тем более такой как Ларион Витальевич. Когда я к нему захожу домой, то он сразу наливает мне чаю, и даже не спрашивает сколько сахара или какого чаю - это все лишнее, поэтому время расходуется на самое необходимое. Иногда я спрашиваю Ларион Витальевича, ну что, мол, как дела? А что мне отвечает Ларион Витальевич?А? Хреново - говорит, и сразу понятно - у Ларион Витальевича все хорошо. И скорее всего мы будем играть в шахматы или музыку сочинять. И делается так приятно, что есть такой друг - Ларион Витальевич. Если бы у меня был корабль, я бы непременно бы придумал ему название - "Мой друг, Ларион Витальевич", потому что, точно знаю, если бы у Лариона Витальевича был корабль, то он назвал бы его - "У меня, Лариона Витальевича, есть друг -Андрей Анатольевич". Вот так примерно, или примерно так, ну вообщем вот.
Я И ЛВ
Однажды Ларион Витальевич зашел ко мне домой, сразу было понятно, что что-то случилось, потому что Ларион Витальевич просто так не заходит. -Займи денег - сказал Ларион Витальевич, я бы даже сказал потребовал. Как на него это было не похоже!!!!Ведь он мой друг!А я его знаю как облупленного, я стал заглядывать ему за спину и под мышку, но никого не обнаружил. Тогда я, медленно - медленно запустил руку в карман, за деньгами. Ларион Витальевич стал следить за рукой, а я за Ларион Витальевичем. И так прошло сколько-то времени. Но все обошлось, я вытащил несколько старых тыквенных семечек и облегченно вздохнул, тогда и Ларион Витальевич тоже вдруг вздохнул облегченно. Я не сразу понял почему он это сделал, но у Лариона Витальевича ничего не бывает просто так. Мы еще какое-то время облегченно молчали, я - потому что денег не было, а Ларион Витальевич не знаю почему. Но все обошлось. Вот такая история.
*** ***
На Веранде
Рано утром, в самом начале октября, когда еще кое-где дымится туман, большой серый еж, сквозь дырку в старом заборе, направляется к заветным силуэтам в саду, где корни уходят глубоко в историю и там над холодными капельками росы, еще в неявном утре, с веток, свешиваются округлыми очертаниями антоновские яблоки. С дальней стороны, на задах, слышно тревожное мычание теленка, а с открытых дверей дома тянет запахом вареной картошки. В коровнике струя молока бьет в оцинкованные бока ведер, и рыбак у навозной кучи достает сочных фиолетовых червей, бережно кладет их в банку, смотрит на часы, потом туда, дальше, где течет Большой Чембар. Извилисто и быстро. Бежит, бежит, бежит начиная с маленьких сопок, холмиков, склонов и буераков, потом все дальше и дальше, где вырастают горы, горы, горы, и, наконец, увесистые ледяные шапки, где на самых высотах весною тают снега и образуют ручейки, ручеечки, речечки и расселины и наконец все это и образует Большой Чембар. Вот рыбак уже садится на берегу и растягивает удилище, и кидает в самый тростник, осоку, что прячется под толщей прозрачной воды - где и стоит заветная рыба и вот. Да! Она самая, потом еще и еще, пока из тумана над лесом не встает туманное Солнце. И…И там, над лесом, где волчьи норы и тропы и где волчата играют с костью, повизгивая и рыча. И в чаще леса стоит огромный лось, вращая глазами и цепляя рогами ветки столетнего дуба, чьи желуди набирают сок и падают, падают, падают.
Пролетел, деловито шершень над чащей…… Еж натыкает яблоко на свои острые иголки, но, чу! Кто-то открывает калитку - там маленький мальчик и может быть это я, а может быть кто-то другой, бежит к яблокам в холодном тумане и набирает их в подол длинной отцовской рубахи, и назад, мимо зажмурившегося ежа, там в траве, где и листья очерчены уже другим временем и над кое-где голыми ветками поднимается дым, который потом превращается в облака и летит туда, за кончики деревьев и кукурузные поля. Родной дым отчего дома, который строил еще дед, и ты помнишь его на завалинке, как он скручивает самокрутку, и улыбается. И дед прошел всю войну и ордена отдал нам, и мы все потеряли, а ему они не нужны, потому что он победил. И уже нет деда и нет рыбаков, и река уже стала заросшей и мелкой и шапки тех гор совершенно истлели и лось больше не ходок в эти места. Только дым, дым не перестает, в доме еще кто-то. Так на веранду заходят мысли, и я лежу там на топчане и слушаю шум дождя о старую дедовскую крышу и вдруг ощущаю все: и ежа, что присел возле яблонь и шапки и горы и рыб, что несутся против теченья и желуди и шершень и время, которое никогда не вернуть, и которое всегда с тобой.
Про Гоголя
Мы договорились встретится на м. Арбатской у памятника Гоголю. Через несколько минут я был на месте. Еще через несколько минут звонок. - Ты где? - Я здесь. - И я, только тебя не вижу. - И я тебя, хотя не мудрено, столько людей… - Каких людей, я здесь один. - Как один? Подожди... - У тебя Гоголь стоит? - Да, хотя нет, сейчас посмотрю. Сидит и думает! На этом мобильный друга стал недоступен, был конец февраля. И видимо в этот момент, мы одновременно приняли решение двигаться навстречу друг к другу. Памятник у которого я находился, был скучным изваянием писателя в пальто и с книгой в руках. Смотрелся он молодцом. Направился я влево, друг пошел улицами. Разминулись. Через сколько-то времени мы стояли у памятников снова. Только теперь мой Гоголь был сидячим и напротив выпуклых глаз стоячего Гоголя, у этого зияла черная пустота, был он совсем болезненного вида. Но этот Гоголь мне был почему-то больше по душе. В кармане напряженно зазвонил телефон. Друг напряженно спрашивал, в Москве ли я вообще? Я промолчал, порядком замерзший, я уже повернул в сторону дома.
На следующий день, по Культуре(иногда смотрю) шла передача, посвященная предстоящему юбилею великого русского писателя Гоголя. Сидели Лунгин, Захаров, Бильжо, Дмитриев. Все говорили про Гоголя. За Гоголя было приятно. И за тех кто про него говорил. Мол, Гоголь стал первым открывать неизвестную сторону абсурдизма в русской литературе. Мол, Гоголь ускользающая личность сам для себя, и для читателя и вообще чрезвычайно мистичен. И показали памятники, под которыми мы вчера встречались с другом. Смотрю, а это не те памятники, и вообще, вчера это не Гоголь был. Хотя нос и все дела. Ничего не понял. Так Гоголь в который раз ускользнул. Хотя специально потом приезжал и смотрел. Гоголь! С другом договорились больше у Гоголя не встречаться.
Про Женщину
В дверь постучали - мне всегда интересно почему люди стучат, когда есть звонок, иду смотреть в глазок. Смотрю - там женщина незнакомая, стоит, смотрит куда-то в сторону. Открываю - вам кого говорю. Молчит, улыбается. Вам кого, говорю - уже поторапливаю - на столе обед стынет, через двадцать минут на работу. Она - да я, значит перепутала. Я говорю - так может нет?Она обрадовалась - а значит правильно, вы и есть? Я перестал понимать - там обед стынет, в голове. Говорю - ничего не понимаю, вы мне скажете - что стучите? Она снова - так вы и есть Николай, тот самый из газеты? Я посмотрел на женщину внимательнее - Николая нет тут никакого, стал дверь закрывать. А она - подождите, я нарочно сказала. Я - мне, знаете некогда ваши трюки выслушивать, у меня работа через двадцать минут, а вы стучите, и тем более звонок есть. Она - ой извините, не заметила и давай на звонок жать. Я уже совсем дверь почти закрыл - до свидания, говорю. И она мне - до свидания, как-то и без досады даже. Обед что-то вообще никак не пошел. Я стал одеваться. Выхожу - она там же стоит. Я ей - - вы кого здесь ждете? Она - вас. Я говорю -сейчас гражданка милицию вызову - вы что такая навязчивая, меня Николаем не зовут, обознались вы, кто нужен не говорите - а я между прочим всех жильцов здесь знаю.
Она - не узнаете меня совсем? Я стою уже совсем опаздываю - пригляделся. Думаю, ну где я мог видеть эту женщину, совсем не припомню - а сам смотрю. Да совесть я же ваша, совесть! Вы давеча бросили меня, там на улице, 5-го числа, и вернуть не захотели, это уже давно было года два назад, вы там человека обманули, и как буд-то обидели. Я закрыл дверь, быстро задернул на щеколду. посмотрел в глазок – а там она. Стоит смотрит. Моя совесть. А мне на работу надо.
Капитан
Часто я вспоминаю похороны капитана. Как-то само находит. И не знаю. Помню его острый нос, как парус стремящийся в небо. Помню было холодно, декабрь. Регалии его помню. Жену - старую старушку. Она была одна - больше никого. Никто не успевал с ним проститься. Помню небо - серо фиолетовое. Как гроб пошел в землю. Часто детьми мы пристраивались к похоронным процессиям - тогда это было как-то празднично что ли. Но те похороны были без оркестра и почти без людей. Ехала машина, шел пьяный мичман с красным лицом, а я шел в школу, но почему-то пошел дальше посмотреть как капитана похоронят. Капитан лежал спокойно, кому-то отдавая приказы лежа, жена его очень любила, я это сразу понял. Через много лет, я снова был там - мы хоронили нашу одноклассницу и я случайно наткнулся на могилу того капитана. Он смотрел на меня с заросшего травой памятника, рядом уже покоилась его супруга. А мне вдруг захотелось выровняться в струнку и сказать: Здравия желаю товарищ капитан! Но он улыбнулся мне и сказал : Вольно, сынок , вольно...
Про Сестру
В 4-ом классе у меня появилась сестра, как-то так невзначай, с легкой руки преподавателя по русскому, было 1-ое сентября и мы писали сочинение на тему "как я отдохнул летом", весь мой "отдых" уложился в одно предложение. на следующем уроке всем ставили пятерки и четверки, а меня подняли и сказали:" Ренсков, тебе два ! У тебя, фантазии нет или что?(за этим всем моим детским воображением угадывалось - ты что тупой?)Два тебе, короче, за такую краткость, хотя краткость - сестра таланта!" С тех пор у меня есть двоякое ощущение от той двойки, я так и не понял - такую двойку было получить хорошо или плохо? Но главное не это, главное я понял, что у меня есть где-то сестра, и мне надо найти ее во чтобы это ни стало.
