Господи Иисусе, помилуй

Выше мы разбирали тринитарное значение Иисусовой молитвы: «Господь Иисус Христос, Сын Божий, помилуй меня, грешного». Сейчас давайте рассмотрим то, что она может рассказать нам о пришествии Иисуса Христа и о нашем исцелении «в» и «посредством» Него.

В Иисусовой молитве есть два «полюса» или две край­ние точки. «Господь... Сын Божий»: сначала молитва гово­рит о славе Божьей, провозглашая Иисуса Господином всего творения и вечным Сыном. В заключение молитва обращается к нам как к грешникам, совершившим грех по грехопадению и в силу своих личных проступков: «...меня, грешного». (В буквальном значении греческий текст бо­лее выразительный: «меня, такого (the) грешного», будто я есть один-единственный.)

Таким образом, молитва начинается с восхваления и заканчивается раскаянием. Кто или что должно примирить эти две крайности: Божественную славу и человече­скую греховность? Три слова в молитве дают ответ. Пер­вое - «Иисус», личное имя, данное Христу после Его рож­дения как человека от Девы Марии. Оно означает Спаситель; как ангел сказал приемному отцу Христа св. Иосифу: «И наречешь Ему имя: Иисус; ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (Мер. 1:21).

Второе слово — наименование «Христос», греческий эквивалент древнееврейского слова «Мессия», что означа­ет «Помазанник», то есть помазанный Святым Духом Бо­жьим. Для ветхозаветного еврейского народа Мессия был грядущим освободителем, будущим Царем, который силой Духа избавит их от их врагов.

Третье слово — «помилуй», это слово означает дейст­венную любовь, любовь, приводящую к всепрощению, освобождению и единству. Помиловать - значит простить другому вину, которую он своими силами не может сте­реть, освободить его от всех долгов, которые он не в состо­янии оплатить, излечить его от болезни, от которой сам он без чьей-либо помощи не может найти средства. Кроме того, слово «помилуй» несет в себе и тот смысл, что все это жалуется в качестве доброго дара: кто просит мило­сти, у того нет требований к другому, нет прав, к которым он может апеллировать.

Таким образом, Иисусова молитва указывает как на человеческую проблему, так и на Божественное решение. Иисус есть Спаситель, помазанный Царь, Тот, у Кого есть милость. Но молитва говорит нам также нечто большее о личности самого Иисуса. К Нему обращаются как к «Гос­поду» и как к «Сыну Божьему»: здесь молитва говорит о Его Божественности, о Его трансцендентности и вечно­сти. Но к Нему наравне с этим обращаются и как к «Иису­су», то есть по личному имени, которое дали Ему мать и приемный отец Его при рождении в городе Вифлееме. По­этому молитва говорит и о Его человеческой природе, об истинной реальности Его рождения как человека.

Иисусова молитва, таким образом, есть утверждение веры в Иисуса Христа как в истинного Бога, так и в абсо­лютного человека. Он есть Theanthropos, или «Богочело­век», Который спасает нас от грехов наших именно потому, что Он Бог и человек одновременно. Человек не смог прийти к Богу, поэтому Бог пришел к человеку, став им. В своей исходящей, или «экстатической», любви Бог объ­единяет себя со Своим творением в самый близкий из воз­можных союзов, сам превращаясь в то, что сотворил. Бог как человек выполняет посредническую миссию, которую человек отверг при грехопадении. Иисус наш Спаситель наводит мост через пропасть между Богом и человеком, поскольку Он в один момент есть как Тот, так и другой. Как поется в одном из православных песнопений в канун Рождества: «Небо и земля днесь совокупишася, рождшуся Христу: днесь Бог на землю прииде и человек на небеса взыди».

Пришествие есть высший Божественный акт освобож­дения, который вновь объединяет нас с Богом. Но чтобы случилось, если бы грехопадения никогда не было? Захо­тел бы Бог стать человеком, даже если человек никогда и не согрешил бы? Следует ли относиться к Божественному пришествию просто как к ответу на бедственное положе­ние падшего человека, или же это в каком-то смысле часть вечного Божественного замысла? Должны ли мы от­влечься от грехопадения и посмотреть на акт превраще­ния Бога в человека как на осуществление истинного че­ловеческого предназначения?

Учитывая наше положение, невозможно дать какой-либо окончательный ответ на этот гипотетический вопрос. Живя в состоянии грехопадения, мы не можем ясно пред­ставить, какое было бы отношение Бога к человеку, если бы грехопадение так и не произошло. Поэтому зачастую христианские авторы сужали обсуждение Пришествия до вопроса о положении падшего человека. Но есть и такие, кто осмелился копнуть глубже, самые выдающиеся среди них: св. Исаак Сирин и св. Максим Исповедник на Восто­ке и Дунс Скот — на Западе. Пришествие, говорит, св. Исаак Сирин, — самая счастливая и радостная вещь, которая могла произойти с родом человеческим. Верно ли тогда считать причиной этого радостного события что-ли­бо, никогда, положим, не существовавшее, и которое на самом деле никогда и не должно было существовать? Ко­нечно, не отступает св. Исаак Сирин, принятие Богом нашей человеческой природы нельзя понимать только лишь как акт обновления, только как ответ человеческому гре­ху, но также, что самое главное, как акт любви, как выра­жение собственной Божественной природы. Даже если бы грехопадение и не произошло, Бог в своей безгранично­сти, исходящей любви все равно пожелал бы отождест­вить себя с творением, став человеком.

С этой точки зрения Пришествие Христа имело боль­шее значение, нежели избавление от грехопадения, боль­шее, нежели возвращение человека в его первозданное со­стояние в раю. Когда Бог становится человеком, это зна­менует начало по существу новой эры в истории человечества, а не просто возвращение в прошлое. При­шествие поднимает человека на новый уровень; и новое положение выше прежнего. Только в Иисусе Христе мы действительно видим проявление всех возможностей че­ловеческой природы; до Его рождения истинный смысл нашей индивидуальности остается скрытым от нас. Рож­дение Христа, как говорит св. Василий Великий, есть «рождение всего рода человеческого»; Христос — первый совершенный человек, совершенный, то есть не только в потенциальном смысле, как Адам был невинен до грехопа­дения, а в смысле полностью пресуществленного «подо­бия». Поэтому Пришествие не просто способ ликвидации последствий первородного греха, но это основная ступень на пути человека от образа Божьего к подобию Божьему. Истинный образ и подобие Бога есть сам Христос; и по­этому с самого первого момента творения человека по об­разу Пришествие Христа было в каком-то смысле предоп­ределено. Таким образом, подлинная причина Пришест­вия заложена не в человеческой греховности, а в его не­падшей природе как такой, сотворенной по Божественно­му образу и способной к соединению с Ним.

Поиск по сайту: