Несколько упрощая реальное положение вещей, можно сказать, что эндоглоссная языковая ситуация в США (т. е. соотношение между различными сосуществующими в североамериканском ареале подсистемами английского языка) в известном смысле изоморфна ситуации экзоглоссной (т. е. соотношению между английским языком и другими языками). Если в экзоглоссной ситуации доминирующую роль по отношению к другим компонентам ситуации играет английский язык, то в эндоглоссной ситуации, т. е. в рамках самого английского языка, аналогичную роль играет американский вариант литературного английского языка (Standard American English). Таким образом, подобно экзоглоссной ситуации, эндоглоссная ситуация является несбалансированной. Нынешняя эндоглоссная ситуация в Соединенных Штатах складывается из отношений между американским вариантом литературного английского языка (доминирующего компонента) и различными диалектными подсистемами, ограниченными определенным территориальным ареалом и социальной средой.
Напомним, что выше мы определили языковую ситуацию как модель социально-функционального распределения и иерархии социально-коммуникативных систем, сосуществующих в данном ареале. Иными словами, понятие языковой ситуации отражает сетку отношений между взаимодействующими системами и подсистемами языка. Сама же совокупность этих систем в данном случае (т. е. применительно к эндоглоссной языковой ситуации в США) образует национальный вариант английского языка.
Встречавшиеся в свое время утверждения о том, что английский язык в Америке представляет собой диалект английского языка Великобритании [см., например: Братусь 1948], явно, не имеют под собой почвы. Дело в том, что явления, специфичные для английского языка в США, распадаются на две основные категории. К первой относятся, например, глагольные формы типа hadn't ought, опущение связки be, лексические единицы
типа spider в значении ' сковорода' или snake feeder в значении 'стрекоза', а ко второй — ретрофлексный согласный /r/ в словах bird, car и др., словоформа gotten, elevator в значении 'лифт' и др. Если явления, относящиеся к первой категории, четко локализованы и носят диалектный характер, то явления, принадлежащие ко второй категории, лишены диалектной окраски и санкционируются литературными нормами, принятыми в Америке, хотя л противоречат нормам, действующим в британском ареале.
Различительные признаки английского языка в Америке включают не только диалектные явления, но и явления литературного языка. Показательна в этом отношении социальная переоценка одних и тех же явлений с точки зрения американской и британской норм. Например, как в Англии, так и в США существуют два произносительных варианта формы прошедшего времени глагола eat—ate /eit/ и /et/. Вместе с тем в Англии нормативным вариантом считается /et/, a /eit/ рассматривается как отклонение от нормы, встречающееся в речи необразованных людей. По словам английского лингвиста Р. Куэрка, произносящие ate как /eit/ «производят впечатление людей, научившихся произносить это слово, увидев, как оно пишется». С другой стороны, для американцев корректной формой является /eit/, тогда как /et/ расценивается как явление, присущее «деревенской, провинциальной и даже неграмотной» речи (rustic, countrified and even uneducated) (Marckwardt, Quirk 1964, 15].
Разумеется, за вычетом такого рода различительных элементов литературные нормы Англии и Америки являются тождественными. Более того, удельный вес этих различительных элементов относительно невелик, а сами они тяготеют к периферии языковой системы [см.: Швейцер 1971]. Но поскольку литературные нормы Великобритании не имеют безоговорочной обязательной силы для английского языка Америки и в английском языке американцев, так же как и в языке англичан, существует свой иерархический ряд «литературный язык—диалект», нет никаких оснований рассматривать все специфические для США языковые явления как диалектные отклонения от британской нормы, а саму американскую разновидность английского языка считать диалектом.
Итак, английский язык в США представляет собой один из национальных вариантов английского языка. Ему присуща вся та сумма признаков, которые характеризуют национальный язык как социолингвистическую категорию. В своей иерархической структуре он воспроизводит всю структуру национального языка — от территориальных и социальных диалектов до литературного языка. Для языковой ситуации в англоязычных странах характерно то, что англичане, американцы, канадцы, австралийцы и др., хотя и склонны порой преувеличивать языковые различия между используемыми ими вариантами английского языка [см., например, «теорию американского языка» Г. Менкена — Mencken 1957], вместе с тем ощущают свою принадлежность к единой языковой общности. То, что английский язык в США является
вариантом английского языка, а не отдельным языком, находит свое отражение как в объективной, так и в субъективной стороне языковой ситуации. Иными словами, об этом говорят как объективные показатели «языковой дистанции» между американским и британским вариантами [Швейцер 1971], так и субъективные установки их носителей.
Как отмечают А. Марквардт и Р. Куэрк, несмотря на то что со времени колонизации Америки число людей в мире, для которых английский язык является родным, возросло с 5 млн. до 270 млн. (по данным 1964 г.), степень унификации языка не только не уменьшилась, но и значительно возросла. Это парадоксальное положение объясняется унифицирующим влиянием письменного языка, средств массовой коммуникации, расширением сферы контактов между носителями разновидностей английского языка. Вместе с тем утвердилось более терпимое отношение к другим вариантам, получило признание равенство их статусов.
В предыдущем разделе, противопоставляя английский язык неанглийским языкам этнических групп Америки, мы употребляли понятие «английский язык» недифференцированно. И это было оправданно, поскольку речь шла об экзоглоссных аспектах языковой ситуации. Сейчас же, описывая эндоглоссную ситуацию, следует внести одно существенное уточнение. Говоря о неравномерности распределения функций между английским языком и другими языками североамериканского ареала, мы фактически имели в виду не английский язык в целом, а литературный английский язык или, точнее, американский вариант литературного английского языка. В структуре национального варианта американский вариант литературного английского языка обнаруживает те же отношения к «субстандартным» подсистемам, какие обычно существуют между литературным языком и диалектами в рамках национального языка. Если Standard American English представляет собой полифункциональное образование, выполняющее в максимальном объеме все социальные функции, присущие национальному языку (это и государственный язык, и язык культуры и науки, и язык делопроизводства и массовой коммуникации, и т. п.), то «субстандартные» разновидности американского варианта, его социальные и территориальные диалекты, как правило, монофункциональны. Они закреплены чаще всего за сферой повседневно-бытового общения, иногда за узкопрофессиональными сферами совместной трудовой деятельности и, как правило, за определенным строго ограниченным набором социальных ситуаций. Доминирующее положение Standard American English находит свое воплощение как в горизонтальной структуре эндо-глоссной ситуации (т. е. в закреплении за каждой языковой системой определенной коммуникативно-функциональной сферы), так и в ее вертикальной (т. е. в социально-иерархической) структуре.
В целом американский вариант обнаруживает значительно-меньшую степень диалектной вариативности, чем британский
вариант. Не случайно, по мнению англичан, «американская речь в значительной мере единообразна» [Marckwardt, Quirk 1964, 62]. И хотя на самом деле американский вариант представляет собой далеко не гомогенную систему, нельзя не признать, что его диалектная структура обнаруживает значительно меньший и гораздо более ограниченный диапазон вариаций, чем структура диалектов британского варианта.
Отмеченные черты эндоглоссной ситуации не могут быть объяснены без экскурса во внешнюю историю американского варианта, без учета определенных исторических факторов, повлиявших на его формирование, и определенных тенденций его развития. Вопрос осложняется тем, что среди англистов до сих пор продолжаются споры по поводу генезиса различительных элементов американского варианта в целом и его диалектов (региональных типов). Эти споры имеют давнюю историю.
Еще в прошлом столетии У. Уитни высказал предположение о том, что совре.менный английский язык в Америке восходит к литературному английскому языку периода колонизации североамериканского континента [Whitney 1870, 170—174J. К сожалению, Уитни не подкрепил свою гипотезу анализом языкового материала. А. Эллис и Г. Суит объясняли различительные признаки американского варианта сохраненном в нем реликтовых черт, восходящих к ранненовоанглийскому периоду [Ellis 1869, I, 19; Sweet 1892, I, 224]. При этом они проводили такие исторические параллели, как сохранение архаичных явлений в обособившемся от других скандинавских языков исландском языке или в английском языке Ирландии (в сравнении с английским языком Англии).
Иную точку зрения высказал автор первого фундаментального исследования английского языка в Америке Дж. П. Крэпп, пришедший к выводу о том, что различительные черты американского варианта обусловлены в первую очередь самостоятельным развитием его системы. Важнейшей причиной такого развития он считает смешение территориальных диалектов английского языка — шотландских, северо- и южноанглийских, на которых говорили первые поселенцы. В результате образовался, в частности, тип произношения, стоящий ближе к произношению Центральной и Северной Англии, чем к южноанглийскому произношению, которое, как известно, легло в основу британского литературного стандарта [Krapp 1925, I, 35].
Взгляды Крэппа получили дальнейшее развитие в работах известного американского диалектолога, инициатора и первого руководителя «Лингвистического атласа Соединенных Штатов» Г. Курата. В статье «Происхождение диалектных различий в устной разновидности английского языка в Америке» Курат утверждал, что диалектные различия между штатами Новой Англии, Югом и Западом США никак нельзя объяснить происхождением от единого гомогенного литературного языка XVII — XVIII вв. Дифференциальные элементы американского варианта английского языка и его региональных типов восходят, по его
мнению, к различным местным вариантам литературного языка и территориальным диалектам, которые перенесли на американскую почву первые английские поселенцы.
В подтверждение своей гипотезы Курат ссылается на вокализацию предконсонантного /r/ в восточных районах Новой Англии и на Юге США. Причиной этого послужило, по его мнению, то обстоятельство, что основная масса поселенцев, прибывших в указанные районы, — это выходцы из южных и юго-восточных графств Англии, где сформировался «безэрный» тип произношения.
С другой стороны, в среднеатлантических штатах, где наряду с выходцами из южных графств Англии обосновалось немало иммигрантов из северных графств и Шотландии, сформировался иной тип произношения, который в ходе колониальной экспансии распространился на запад североамериканского континента и послужил основой так называемого общеамериканского регионального типа (General American). Сходство между североанглийским и общеамериканским произносительными типами усматривается в следующем: 1) артикуляция /г/ во всех позициях; 2) слабая дифтонгизация /ei/ и /ou/; 3) сохранение фонологического контраста между four и for, hoarse и horse, mourning и morning; 4) использование качественно идентичных гласных в hat и half [Kurath 1928, 385-395].
Гипотеза Курата, связывающая нынешнюю диалектную структуру американского варианта с диалектами британского варианта, исходит из того предположения, что в период колонизации Северной Америки в Англии отсутствовал единообразный литературный стандарт и распространение ориентирующейся на Южную Англию литературной нормы на север страны еще не продвинулось заметным образом даже среди образованных людей вплоть до XVIII в. Эта теория пользуется значительной поддержкой и в настоящее время. Так, нынешний руководитель «Лингвистического атласа» американский диалектолог Р. Макдэвид среди факторов, определяющих специфические черты американского варианта, в первую очередь называет постоянное смешение диалектов [McDavid 1973, 5—39].
Рассмотрим основные аргументы, выдвигаемые Г. Куратом и его сторонниками. На первый взгляд сопоставление General American с диалектами Северной Англии кажется достаточно убедительным. Однако обращает на себя внимание то, что Курат сопоставляет General American не с североанглийскими диалектами XVII—XVIII вв., а с современными диалектами Северной Англии. При этом упускается из виду то, что приводимые им языковые факты обнаруживаются и в общеанглийском литературном стандарте этого периода. Позднее такие черты, как артикуляция предконсонантного /г/, слабая дифтонгизация /ei/ и /ou/, восходящая к ранненовоанглийским монофтонгам /е:/ и /о:/, оппозиция гласных в four и for, наличие одного и того же гласного в hat и half, исчезли в литературном языке, но сохранились
до сих пор в североанглийских диалектах. Но ведь в период колонизации Америки эти признаки были присущи литературному английскому языку Великобритании, а некоторые (например, контраст four и for) сохранялись в нем вплоть до середины XIX в.
С другой стороны, Г. Курат явно преуменьшает масштабы распространения ориентированной на Юг страны общеанглийской литературной нормы в ранненовоанглийский период. Как отмечает В. Н. Ярцева, языковая ситуация в Англии XVII— XVIII вв. характеризовалась распространением литературного английского языка как единого стандарта на все типы коммуникации на родном языке [Ярцева 1969, 159, 210].
Аргументы, лежащие в основе теории Курата, представляются уязвимыми еще и потому, что черты сходства между теми или иными микросистемами американского и британского вариантов устанавливаются на основе изолированных, произвольно отобранных признаков, вырванных из контекста языковой системы. Например, обращается внимание на то, что как в Южной Англии, так и в штатах Новой Англии встречается краткое /о/. Однако при этом упускается из виду то, что в британском варианте краткое /о/ образует фонологическую оппозицию с долгим /о:/, тогда как для диалектов Новой Англии характерна нейтрализация этой оппозиции (cot и court здесь являются омофонами).
Вместе с тем едва ли можно полностью согласиться и с теми авторами, которые безоговорочно относят все различительные признаки американского варианта и его диалектов к реликтовым чертам ранненовоанглийского периода [Horwill 1936]. Такой взгляд представляется односторонним, поскольку для американского варианта и его диалектов характерны не только консервация некоторых реликтовых черт, но и ряд инноваций. Это убедительно показал Г. Пильх, который опроверг широко распространенное представление об американском /ае/ в grass, half, aunt как о «реликте елизаветинской эпохи». На самом деле нейтрализация в американском варианте ранненовоанглийской оппозиции /ае — ае:/ представляет собой инновацию, тогда как характерное для британского варианта противопоставление долгого /а:/ и краткого /ае/ теснее связано с фонологической системой ранне-новоанглийского периода [Pilch 1955].
Недостатком многих работ, посвященных эволюции языковой системы английского языка в Америке, в том числе и указанной выше работы Г. Пильха, является почти полное игнорирование социального контекста этой эволюции, или, иными словами, внешней истории американского варианта. Попытаемся восполнить этот пробел и определить некоторые тенденции развития языковой системы американского варианта и его диалектов с учетом социолингвистических данных.
Как справедливо подчеркивает Ф. Кэссиди, история колонизации Северной Америки обусловила относительную гомогенность американского варианта английского языка [Cassidy 1973, 75— 100]. Внутренние миграции населения, его высокая мобильность —
все это привело к стиранию многих диалектных различий. Произошло не столько смешение диалектов, которое могло бы лишь увеличить число различительных черт, сколько их контактная конвергенция, которая, так же как и при контактировании различных языков [см.: Розенцвейг 1972, 51—78], приводит к упрощению языковой системы за счет расширения общего ядра и уменьшения числа различительных элементов контактирующих систем.
Рассмотрим некоторые факторы, способствовавшие преобладанию конвергентных черт в процессе формирования американского варианта. Языковая ситуация в колониальной Америке с самого начала не способствовала сохранению диалектных различий. В различные потоки миграции, связанной с колониальной экспансией, оказывались вовлеченными носители разных диалектов. Более того, в процессе колонизации Америки эти потоки неоднократно перекрещивались. В таких условиях возникала острая необходимость в наддиалектном койне, способном обеспечивать беспрепятственное общение между носителями разных территориальных диалектов и уже сформировавшегося к тому времени литературного языка. Таким образом, условия совместной деятельности поселенцев и тесные междиалектные контакты способствовали нейтрализации диалектных различий. Остается рассмотреть вопрос о том, какая разновидность английского языка из тех, которые обслуживали коллективы переселенцев, могла бы быть в тот период наиболее вероятным кандидатом на роль над-диалектного средства общения. Думается, что в этой роли, скорее-всего, могли выступать либо литературный стандарт, либо ориентирующиеся на него и лишившиеся в результате контактной конвергенции «примарных» диалектных признаков (термин В. М. Жирмунского) региональные койне.
Разумеется, далеко не все поселенцы периода колонизации свободно владели литературным языком. Прав Г. Курат, считая, что многие из них говорили на местных диалектах, а многие — на литературном языке с известной диалектной окраской (т. е., по-видимому, на региональных койне, занимающих промежуточное положение между литературным языком и диалектами). Однако не следует забывать, что, как отмечалось выше, в тот период уже завершилось формирование английского национального литературного языка, который уже выступал в качестве наддиалект-ной коммуникативной системы в Англии. Его социальный престиж к тому времени значительно возрос, тогда как территориальные диалекты получали в основном отрицательную социальную оценку [Ярцева 1969, 159].
Если бы колонизация Северной Америки произошла не в XVII — XVIII вв., а, скажем, во времена Чосера, т. е. до того, как в Англии утвердился общенациональный стандарт, в Америке, безусловно, сложилась бы иная языковая ситуация (не говоря уже о том, что степень дивергенции американского и британского вариантов была бы значительно выше). Однако унифицирующее
влияние Standard English, который — разумеется, с местными модификациями в виде региональных койне — использовался в качестве наддиалектной коммуникативной системы англоязычными поселенцами, было важнейшим фактором, определившим структуру эндоглоссных отношений в ранний период формирования американского варианта. Этот вывод, в частности, подтверждается тем, что почти все реликтовые черты, обнаруживаемые в фонологических микросистемах американского варианта, восходят к английскому литературному языку ранненовоанглийской эпохи (хотя, естественно, ни одна из них не представляет собой застывшего оттиска системы ранненовоанглийского языка).
Из сказанного отнюдь не следует, что между наблюдаемыми в узусе американского варианта литературного английского языка и американских диалектов языковыми явлениями и явлениями, присущими территориальным диалектам Англии XVII—XVIII вв., вообще отсутствует всякая генетическая связь. Нельзя отрицать того, что в отдельных случаях подобная связь прослеживается. Так, вполне возможно, что встречающаяся в диалектах Восточной Новой Англии оппозиция /о ~ ou/ в road/rode происходит, как предполагает Э. Экуолл, от сходной оппозиции в диалекте Восточной Англии. Точно так же едва ли можно отрицать полностью влияние процесса смешения диалектов на формирование фонологических микросистем американских диалектов. В диалектной речи Великобритании и США отмечаются и некоторые грамматические параллели, позволяющие предположить наличие общего источника (например, формы типа Не still be there в диалектах Юго-Западной Англии и Юга США). Бытующее в английских диалектах слово faucet 'кран' в американском варианте является единицей литературного языка. Однако в целом анализ различительных элементов американского варианта свидетельствует о том, что уже в ранний период истории английского языка в Америке были заложены основы доминирующего положения Standard American English по отношению ко всем «субстандартным» системам, в том числе диалектным. Именно литературному языку, а не территориальным диалектам принадлежала решающая роль как в сохранении принципиального единства американского варианта с британским, так и в формировании американского варианта в целом.
Влияние литературного языка Англии и его кодифицирован-ных норм на английский язык во всех его территориальных ареалах, в том числе и в «заморских владениях английской короны», было огромным. Признание равного статуса американского варианта произошло не сразу. Определенную роль сыграл консерватизм американской системы образования, продолжавшей ориентироваться на британские нормы. В течение длительного времени американских школьников продолжали обучать по грамматикам, написанным в Англии, а единственным авторитетным лексикографическим пособием оставался знаменитый словарь С. Джонсона. И хотя составитель вышедшего в 1828 г. словаря англий-
ского языка в Америке (American Dictionary of the English Language) H. Уэбстер горячо призывал к тщательному изучению американизмов и перестройке всей системы преподавания английского языка в американских школах, его современник Дж. Пи-керинг, составитель «Vocabulary or Collection of Words and Phrases Which Have Been Supposed to Be Peculiar to the United States of America» (1816), не менее энергично ратовал за то, чтобы положить конец «порче языка», как он именовал любые отклонения от британской нормы. «Нельзя отрицать, — писал Пикеринг в предисловии к своему словарю, — что в ряде случаев мы отклонились от стандарта письменной и устной речи, которого придерживаются в настоящее время в Англии. Это не означает, что отклонения эти столь велики, что наша речь стала в значительной мере непонятной англичанам. Речь идет лишь о том, что во многих случаях имела место порча языка, что вызывало порицания и сожаление ученых мужей Англии. . . Как правило, мы должны избегать всех тех слов, которые прославленные английские авторы отмечают как незнакомые им, ибо, хотя мы и можем оправдать их употребление ссылкой на английские авторитеты, сам по себе тот факт, что на них обращают внимание образованные англичане, свидетельствует о том, что они не употребляются сейчас в Англии и поэтому не должны употребляться и за ее пределами теми, кто стремится говорить на правильном английском языке» [цит. по: Mencken 1957, 50]. Показательно, что еще в 1936 г. Г. Менкен писал, что «теории Пикеринга еще придерживаются многие американские педагоги. Они считают естественное развитие языка дурным и предосудительным. До сих пор они периодически предпринимают крестовые походы против „отступлений от грамматики" , американской манеры произношения и всяческих американизмов — в классе, в популярных брошюрах и по радио».
О живучести теорий Пикеринга свидетельствует следующий пример из романа современного американского писателя К. Воннегута «Завтрак для чемпионов»:
Patty was used to apologizing for her use of language. She had been encouraged to do a lot of that in school. Most white people in Midland City were insecure when they spoke, so they kept their sentences short and their words simple, in order to keep embarassing mistakes to a minimum. . .
This was because their English teachers would wince and cover their ears and give them flunking grades and so on whenever they failed to speak like English aristocrats before the First World War (K. Vonnegut. Breakfast for Champions. Delacorte Press, 1973, p. 142).
Известные дивергенционные тенденции намечались еще в XVII—XVIII вв. Дело в том, что американские колонии были •тогда периферией англоязычного ареала и многие возникавшие в Великобритании инновации коснулись их не в полной мере. То же самое можно сказать и о языковых реформах XVII — XVIII вв., направленных на выработку более твердых языковых
норы, более тщательный отбор словаря и более строгую регламентацию грамматических правил. Отсутствие регулярных культурных связей с метрополией, территориальная и социальная разобщенность с ней, новое окружение и новые межъязыковые контакты — все это послужило причиной сохранения в речи колонистов ряда слов и форм, вышедших из употребления в Англии, а также возникновения некоторых инноваций.
Формирование американского варианта английского языка наиболее интенсивно протекало в таких культурных, политических и экономических центрах колониальной Америки, как Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Чарльстон и Ричмонд. Одной из существенных причин дивергентных процессов, лежавших в основе региональной вариативности американского варианта, была территориальная разобщенность и культурная изоляция колоний и поселений друг от друга. Г. Курат приводит в одной из своих работ следующий характерный пример: «Прошло почти полтора века, прежде чем поселение в районе Массачусетского залива достаточно расширилось в западном направлении, чтобы соединиться с поселениями в низовьях реки Коннектикут. За время жизни трех или четырех поколений в районе Бостона, с одной стороны, и в районе Хартфорда — с другой, образовались различные, более или менее гомогенные, диалекты; и до сих пор восточная и западная Новая Англия говорят на заметно отличающихся друг от друга диалектах» [Kurath 1961].
Для выяснения структуры эндоглоссных отношений в языковой ситуации современной Америки интересно сопоставить пути формирования литературной нормы английского языка в Англии и в США. Как известно, в Англии формирование литературного стандарта происходило вокруг единого центра — Лондона, оказавшего решающее влияние на процессы развития и стабилизации общенациональной языковой нормы [подробнее см.: Ярцева 1969]. Такую модель формирования литературной нормы можно назвать моноцентрической. Моноцентрическая модель создает благоприятные условия для наиболее полной реализации того идеального конструкта, который именуется пирамидой социальной Дифференциации языка. Именно это обстоятельство, по-видимому, имел в виду М. А. К. Халлидей, когда уподобил структуру эндоглоссной ситуации в Англии пирамиде, в основании которой лежат более значительные территориальные различия, наблюдаемые преимущественно в низших слоях общества, тогда как по мере движения вверх по социально-экономической шкале диалектное варьирование постепенно сходит на нет, если не считать незначительные расхождения между Оксфордом и Кембриджем [Halliday et al. 1973, 8].
Иначе обстояло дело в Соединенных Штатах, где не было и нет единого центра, который мог бы служить эталоном нормированной речи для всей страны. В то же время, как отмечалось выше, определенное влияние на формирование такого эталона (правда, не в общенациональных, а лишь в региональных масштабах)
оказали центры колониальных поселений — города восточного побережья США. Такую модель становления литературной нормы можно назвать полицентрической. Полицентризм американского варианта литературного английского языка получил различное отражение на разных уровнях языковой структуры. Наиболее ощутимы его последствия па фонетическом уровне. Здесь, по-видимому, в наибольшей степени сказалось отсутствие стабильных прямых контактов с жителями метрополии, и это неудивительно, поскольку поддержание единства нормы и узуса в сфере звуковой речи требует в большей мере, чем где бы то ни было, единства речевой практики, участия в одних и тех же актах речевой коммуникации. Кроме того, здесь несомненно сказалось и отсутствие четкой кодификации произносительных норм.
Вместе с тем на протяжении XVIIи XVIII вв. литературный английский язык Великобритании, сохранив высокий социальный престиж в американских колониях, продолжал оставаться источником многочисленных языковых инноваций, в том числе и фонетических. Однако процесс распространения этих инноваций в американских колониях Англии характеризовался крайней неравномерностью. Наибольшему влиянию инноваций в области языка и культуры в целом были подвержены названные выше центры восточного побережья Северной Америки, поддерживавшие более устойчивые контакты с метрополией, чем глубинные районы американского Запада, которые в большей мере испытывали то, что историк английского языка в Америке А. Марквардт называл «культурным отставанием» (cultural lag) [Marckwardt 1958].
Рассмотрим в качестве примера пути распространения в Америке такой возникшей в Англии инновации, как вокализация предконсонантного и конечного /r/ в словах типа bar, garden, there. Как отмечает английский социолингвист П. Традгил, изоглоссы этого явления на диалектной карте Англии свидетельствуют о том, что эта инновация впервые возникла в центрально-восточных районах страны. Далее волна этой инновации постепенно затухала по мере распространения па запад и север Англии, где, как известно, до сих пор сохранились ареалы предкопсо-нантного и поствокального /г/. При этом наблюдается интересная закономерность: во многих городских центрах, окруженных сохранившими предконсонантное и конечное /г/ диалектными массивами, преобладающей формой произношения является «безэр-ная».
Объясняя эту закономерность, П. Традгил выдвигает следующую гипотезу: волны языковых инноваций быстрое распространяются от центра к центру, чем от центра к периферии. Думается, что эта гипотеза в целом не лишена основания, хотя и нуждается в некоторых уточнениях. Следует указать, что подобная модель характерна прежде всего для инноваций литературного языка в условиях четко выраженной социальной стратификации общества. Дело в том, что наиболее благоприятной средой для рас-
пространения такого рода инноваций являются урбанизированные социальные слои определенного статуса, составляющие основную массу носителей литературного языка и образующие «референтные группы», служащие эталоном речевого поведения. Во всяком случае, в пользу этой гипотезы свидетельствует то, что волна распространения «безэрной» нормы достигла основных центров колониальной Америки, так и не достигнув некоторых периферийный районов самой Англии. В свете изложенных соображений становится понятным распространение «безэрных» массивов на диалектной карте Америки. Обращает на себя внимание то, что они группируются вокруг старейших колониальных центров — Бостона, Нью-Йорка, Чарлстона и Ричмонда. Именно на эти центры распространилась указанная инновация, прежде чем она охватила близлежащие ареалы, так и не затронув запада и центра страны.
Что же касается других уровней языковой структуры — морфологии, синтаксиса и лексики, то здесь с самого начала сказалось унифицирующее влияние норм письменного литературного языка. Конвергентные процессы здесь явно превалировали над процессами дивергенции. Особенно прочно сохранялось единство нормы и узуса в области грамматики, где дивергенции препятствовала четкая кодификация норм письменной литературной речи. Подавляющее большинство возникших в этот период в Англии грамматических изменений распространилось и на литературный язык Америки (например, окончательное размежевание герундия и отглагольного существительного, стабилизация нормы, запрещающей «двойное отрицание», выход из употребления глагольных форм 2-го лица ед. числа и др.).
Из сказанного не следует, что в области грамматики американский вариант не обнаруживает никакой региональной вариативности. К числу форм, распространение которых ограничено определенными ареалами, относится отрицательная форма модального глагола ought—hadn't ought (вм. oughtn't), которая, по данным «Лингвистического атласа», встречается лишь в северных штатах, сочетания want с off, in и out с эллипсисом глагола движения (например, he wants off вм. he wants to get off) на Среднем Западе, might could в южных штатах. Однако подобные явления встречаются лишь в диалектной речи и отмечаются преимущественно у малообразованных сельских жителей. Что же касается литературного языка, то здесь грамматические маркеры американского варианта в отличие от маркеров фонетических не обнаруживают региональной вариативности. Например, такие его различительные признаки, как причастия II gotten и stricken (вм. got и struck), will и would в 1-м лице, сочетания вспомогательного do с have, синтаксические конструкции типа Не ordered it done (вм. to he done) и др., специфичны для американского варианта в целом. Единственное исключение составляет, пожалуй, форма 2-го лица мн. числа you-all, используемая на юге США на всех уровнях социальной иерархии. В целом же в сфере
5 А. Д. Швейцер 65
грамматики литературный английский язык в США предстает в виде единой системы, не распадающейся на региональные субварианты.
Несколько сложнее обстоит дело в области лексики, где наряду с лежащими за пределами литературного языка диалектизмами типа snake feeder в значении 'стрекоза' вместо литературного dragon fly в диалектах среднеатлантического района, sour milk cheese в значении 'творог' вместо cottage cheese в диалектах Восточной Новой Англии или spider в значении 'сковорода' вместо frying pan в тех же диалектах встречаются и отдельные единицы, занимающие как бы промежуточное положение между диалектом и литературным языком. В отличие от диалектизмов они отмечаются в речи образованных информантов, принадлежащих к тем социальным слоям, которые принято считать носителями литературного языка. В то же время они отличаются от таких общеамериканских единиц, как truck 'грузовик' или principal 'директор школы', тем, что они четко локализованы по своему употреблению в пределах американского ареала. К их числу относятся распространенные на юге США hatter bread 'мягкий хлеб из кукурузы' (вм. общеамериканского sponge bread), buttonwood 'платан' (вм. sycamore) в штатах Новой Англии, blinds 'оконные занавески' (вм. window shades) в средне-атлантических штатах. Обращает на себя внимание то, что некоторые из этих единиц идентичны соответствующим единицам британского варианта литературного английского языка (например, brook 'ручей' в северо-восточных штатах вм. общеамериканских единиц stream и creek, lumber room 'чулан', 'кладовая' вм. store room, pavement в значении 'тротуар' вм. общеамериканского sidewalk в Восточной Пенсильвании).
Однако такого рода лексические единицы, относящиеся к над-диалектным формам речи и обнаруживающие территориальную вариативность, сравнительно малочисленны, тематически крайне ограниченны (в основном это реалии быта, природной среды и т. п.), и их удельный вес в лексико-семантической системе крайне невелик. Поэтому в целом, с известными оговорками, лексико-семантическая система американского варианта английского литературного языка может быть, подобно грамматической системе, представлена как единая микросистема, противостоящая микросистеме британского варианта как единое целое.
Совершенно по-иному обстоит дело с различительными признаками американского варианта английского литературного языка на фонетическом уровне. Связанная с описанной выше полицентрической моделью формирования литературного языка региональная вариативность его звуковой системы привела к некоторым (хотя и не столь значительным) расхождениям в фонемном инвентаре, к более заметным расхождениям в их дистрибуции, к нейтрализации некоторых оппозиций и появлению новых. Фонологическая система американского варианта фактически распадается на несколько региональных микросистем. Сюда входит, в частности,.
микросистема Восточной Новой Англии с характерной для нее гласной фонемой / а / в part, glass, ask, контрастирующей с /se / в pat, sand, cat, с фонемой /o/, встречающейся как в словах типа cot, так и в словах типа caught, что приводит к нейтрализации фонологического контраста между ними, с характерным для этого ареала дифтонгом / оə/, вступающим в оппозицию по отношению к / о / в таких минимальных парах, как, например, road ~ rode.
Кроме того, представляется возможным выделить следующие региональные микросистемы: нью-йоркскую, средиеатланти-ческую, среднезападную и южную. Сопоставление этих микросистем свидетельствует о том, что у них обнаруживаются частные несовпадения фонемного инвентаря (например, долгое / æ: /, противопоставляемое краткому /æ/ и образующее с ним оппозицию в таких парах, как саn 'консервировать ' и саn 'мочь' в средне-атлантическом ареале), расхождения в фонетическом субстрате одних и тех же фонем (например, /æu / вместо / аu / на Юге США, продвинутый к среднему ряду 'централизованный' / и / в средне-атлантических штатах), в дистрибуции отдельных фонем (важнейшим из дистрибуционных различий является наличие поствокального / r / в среднезападном и среднеатлантическом произносительных типах и его отсутствие в восточноновоанглийском, нью-йоркском и южном). Известным маркером дистрибуционных различий является наличие или отсутствие контраста между marry, merry и Mary. Так, в среднеатлантическом районе Маrу и merry являются омофонами (в обоих используется / e /, a marry произносится с / æ /), а характерной особенностью южных штатов является произнесение дифтонта / ei / в Маrу. Столь же показательны сохранение или утрата контраста между which и witch (этот контраст нейтрализуется, в частности, в Нью-Йорке), использование /α/или / о / в одинаковых окружениях (для Среднего Запада типично / α / в crop, lot, John и/ о /перед интервокальным / r /, велярными и носовыми согласными) [подробнее см.: Швейцер 1971].
В этой связи возникает вопрос об определении статуса этих региональных микросистем. В американской диалектологии применительно к ним обычно используется термин «диалект». Думается, что такое определение их статуса неточно и противоречиво. Дело в том, что в пределах указанных выше ареалов существует определенная иерархия форм существования языка. В соответствии с этой иерархией обнаруживается и определенная социальная иерархия языковых форм. В известной мере это обстоятельство пытались учесть составители опубликованного в 1939—1943 гг. «Лингвистического атласа Новой Англии», выделявшие региональный произносительный стандарт под рубрикой «обработанная речь» (cultivated speech). Перечисленные выше признаки региональных систем не противоречат этому стандарту и противостоят таким имеющим явно диалектную окраску явлениям, как, скажем, дифтонг / ei / в bird, first и др. в Нью-Йорке, / а / в pasture, stairs и др. в Восточной Вирджинии, омофония pin и pen в южных
67 г>*
штатах. С другой стороны, представляется недостаточно обоснованным безоговорочное причисление указанных микросистем к национальному литературному языку, поскольку речь идет о явлениях, территориально ограниченных и нередко получающих отрицательную оценку за пределами их собственного ареала.
По-видимому, при обсуждении вопроса о статусе региональных микросистем целесообразно использовать предложенное нами понятие социально-коммуникативной системы. Как уже указывалось выше, под это понятие подводится вся совокупность форм существования языка, используемых данным коллективом. Выше, характеризуя экзоглоссную ситуацию в Соединенных Штатах, мы отмечали, что в отличие от гомогенных социально-коммуникативных систем, обслуживающих одноязычные языковые коллективы, в условиях двуязычия используются смешанные, или гетерогенные, системы разных языков, находящиеся в отношении функциональной дополнительности друг к другу. Нечто подобное обнаруживается и в эндоглоссной ситуации.
Обычно, описывая языковую ситуацию, мы используем довольно грубую шкалу, характеризуя языковые коллективы как коллективы носителей «диалекта», «полудиалекта», «регионального койне», «литературного языка». Использование понятия социально-коммуникативной системы позволяет более точно охарактеризовать и некоторые промежуточные, переходные образования, не сводимые ни к одной из перечисленных категорий. Речь идет о гетерогенных системах, состоящих из набора различных компонентов (таких, как, например, литературный язык+региональное койне, региональное койне+диалект и т. п.), обслуживающих в своей совокупности коммуникативные потребности данного коллектива.
Думается, что к числу таких переходных, гетерогенных систем относится и та, которую мы условно называем американским вариантом литературного английского языка. Отличие ее от гетерогенных систем, используемых в условиях билингвизма или диглоссии, заключается в том, что ее компоненты находятся в отношении не функциональной, а структурной дополнительности. Иными словами, они взаимно дополняют друг друга не по социальным функциям, а по охватываемым ими уровням языковой структуры.
В самом деле, из сказанного следует, что в рассматриваемой социально-коммуникативной системе ряд уровней представлен литературным языком (морфологический, синтаксический и — с некоторыми оговорками — лексико-семантический), а такой уровень, как фонетический, распадается на ряд региональных микросистем, каждую из которых, учитывая ее промежуточное положение между диалектом и литературным языком, можно отнести к категории региональных койне, восходящих, по всей вероятности, к региональным койне колониальной эпохи (см. выше). Такая характеристика вполне соответствует гетерогенной природе американского варианта литературного английского языка, по-
скольку в силу отмеченных выше исторических условий на фонетическом уровне этого варианта еще не успела сложиться общенациональная норма.
Эти региональные койне представляют собой наддиалектную форму, охватывающую определенный диалектный ареал. Так, южное региональное койне может рассматриваться как вершина иерархической структуры, основание которой включает диалекты Восточной Вирджинии, Южной Каролины, Джорджии и др. Среднеатлантическое региональное койне охватывает диалектный массив, в котором выделяются территориальные диалекты Восточной и Западной Пенсильвании и прилегающих к ней территорий. Таким образом, в пределах каждого региона выявляется своя микроситуация с собственной иерархической структурой, представляющей собой микрокосм общенациональной ситуации. Кроме фонологического компонента региональные койне включают и другие компоненты (см. гл. IV).
Разумеется, такого рода описание эндоглоссной ситуации является сугубо статичным и, как всякое статичное описание, не отражает тенденций, которые могут быть выявлены лишь с учетом динамики тех процессов, языковых и внеязыковых, которые формируют эндоглоссные отношения в современной Америке. Те же самые социальные процессы, которые отмечались в предыдущем разделе в связи с экзоглоссной ситуацией, — урбанизация населения, его географическая и социальная мобильность (как восходящая, так и нисходящая), воздействие системы образования, средств массовой коммуникации и др. — сглаживают региональные различия, ускоряют формирование общенациональной нормы и сокращают региональную вариативность. Эти процессы особенно усилились после второй мировой войны, когда, по свидетельству американского диалектолога Ф. Кэссиди, «ускоренная мобильность всех слоев населения, внедрение промышленности в сельскохозяйственные районы и в особенности рост городов привели к уменьшению изоляции, способствующей сохранению локальных различий в речи» [Cassidy 1973, 871.
Эти процессы распространяются и на фонетический уровень, где, как указывалось выше, наиболее ощутимо проявляется региональная вариативность. Например, данные ряда социолингвистических исследований свидетельствуют о значительной экспансии среднезападной или общеамериканской (General American) фонетической микросистемы. Эта микросистема и раньше охватывала большую часть американской территории. Сейчас же в результате внутренних миграций и в известной мере под влиянием радио и телевидения General American начинает завоевывать позиции и в тех ареалах, где он до этого не был распространен. О проникновении некоторых элементов этого произносительного типа в во-сточноновоанглийский ареал свидетельствовали еще данные «Лингвистического атласа Новой Англии», где, в частности, отмечалось стирание в городах этого региона таких местных черт, как, например, использование гласных фонем / а / (в словах
типа grass) и / о /(в словах типа stop) и внедрение вместо них общеамериканских /æ/ и / α /.
Показательно в этом отношении сопоставление двух статей — Р. Макдэвида «Поствокальное / -r / в Южной Каролине: социальный анализ» [McDavid 1948, 473— 481] и написанной им в соавторстве с Р. О'Кейном «Еще раз к вопросу о южном стандарте» [McDavid, O'Cain 1977, 229—232]. В первой статье он писал, что в Южной Каролине поствокальное / г /, один из признаков «обще-американского» типа, представляет собой периферийное явление, встречающееся преимущественно в социальных низах и не пользующееся высоким социальным престижем. 30 лет спустя Мак-дэвид констатировал «распространение поствокального / r / более высокими темпами, чем любая другая инновация в речи Чарлстона. Только аристократы и пожилые белые жители, принадлежащие к другим классам, более или менее последовательно придерживаются „безэрной" нормы» [там же].
Пожалуй, наиболее полно и доказательно вскрывает эту тенденцию У. Лабов [Labov 1966], который, анализируя речь жителей Нью-Йорка, считавшегося ареалом «безэрной» нормы, приходит к выводу о том, что на смену региональному типу, ориентированному на «безэрное» произношение, приходит новый стандарт, формирующийся в большей степени под влиянием «общеамериканского» типа. Судя по данным Лабова, процесс формирования этой новой нормы развивался наиболее интенсивно в послевоенные годы (по-видимому, в связи с интенсификацией миграционных процессов). В результате прежний «безэрный» тип в значительной мере утратил свой социальный престиж не только среди «аутсайдеров», но и среди самих его носителей и в настоящее время находится в стадии превращения в «субстандартный» местный диалект.
О проявлении аналогичных тенденций в речи жителей Северной Каролины свидетельствуют данные, полученные Л. Левиным и Г. Крокеттом [Levine, Crockett 1967], обследовавшими район Пидмонта, где «безэрная» норма еще не сдала своих позиций. Однако симптоматично то, что ее придерживаются главным образом пожилые информанты из числа коренных жителей этого района, тогда как вариант с ретрофлексным / r / преобладает среди более молодых жителей, а также среди пришельцев из других штатов.
Сходные процессы наблюдаются и в сфере лексики как диалектной, так и относящейся к региональным наддиалектным формам речи. Об этом, в частности, свидетельствуют данные опроса, проведенного в Техасе под руководством Э. Б. Этвуда. Опубликованные им материалы обнаруживают симптоматичную корреляцию с возрастом и образованием информантов: локализованные варианты, как диалектные, так и наддиалектные (региональные), преобладали в речи пожилых информантов. В то же время молодые образованные информанты явно отдавали предпочтение общеамериканским и — в ряде случаев — общеанглийским единицам.
Например, они предпочитали общеанглийское fire-fly 'светлячок' местному lightning bug, общеамериканское skunk 'скунс' его местному эквиваленту polecat, общеанглийское attic Чердак' местным garrot и loft, общеамериканское corn on the cob 'кукуруза в початках' местному roasting ears, общеамериканское of во фразе a quarter of seven местному till (a quarter till seven). Цифры, характеризующие соотношение между этими вариантами, достаточно убедительны. Например, в коррелятивной паре slop bucket (местн.): garbage can (общеамер.) 'мусорный ящик' общеамерикан-. ский вариант указали в своих ответах 72% опрошенных студентов и лишь 33,4% остальных информантов, преимущественно лиц в возрасте 60—70 лет.
Данные Э. Этвуда и других исследователей позволяют сделать вывод о том, что локально ограниченные лексические единицы представляют собой регрессивное явление и постепенно вытесняются из речи образованных американцев синонимичными единицами общеамериканской и общеанглийской лексики. Утверждению общенационального варианта в его конкуренции с локальными вариантами в ряде случаев содействуют средства массовой коммуникации. Например, реклама по радио, телевидению и в печати содействовала укреплению позиций общенационального cottage cheese 'творог' и сокращению сферы употребления его региональных (наддиалектных и диалектных) синонимов. По свидетельству А. Марквардта, в настоящее время cottage cheese в значительной степени вытеснил sour milk cheese (Восточная Новая Англия), Dutch cheese (северные штаты), pot cheese (долина р. Гудзон), smearcase (центральные штаты; от нем. Schmierkäse, заимствование из диалекта пенсильванских немцев Pennsylvania Dutch), которые сейчас означают лишь творог домашнего приготовления и употребляются главным образом пожилыми людьми [Marckwardt, Quirk 1964, 65].
Что же касается регионального среднезападного произносительного типа, то в настоящее время он, по-видимому, приобретает новый статус. Будучи наиболее распространенным и, стало быть, наиболее нейтральным, в наибольшей мере лишенным локальных признаков, он постепенно расширяет свой ареал и таким образом перестает быть региональным образованием, инте-грируясь в рамках американского варианта литературного английского языка.
Если на раннем этапе развития норм литературного английского языка в США преобладала описанная выше полицентрическая модель, то в настоящее время действуют иные закономерности. Формирование общенациональной произносительной нормы происходит не вокруг одного или нескольких центров, а на базе самого распространенного регионального койне, имеющего наилучшие перспективы стать общенациональной нормой. Такую модель формирования литературной нормы можно назвать ацентрической.
В 1961 г. Г. Курат с уверенностью писал, что «нет никаких оснований предполагать, что в обозримом будущем жители Вирджинии будут ориентироваться в своем произношении на жителей Нью-Йорка, а жители Детройта — на жителей Бостона» [Кu-rath 1961]. Курат был несомненно прав, полагая, что модель национальной нормы в США едва ли станет моноцентрической. Для такого прогноза действительно нет никаких оснований. Но едва ли можно из этого делать вывод о том, что нынешний полицентризм произносительной нормы сохранится навсегда. Напротив, если экстраполировать на будущее наблюдаемые в настоящее время конвергентные процессы, то можно предположить что в дальнейшем американский вариант литературного английского языка будет развиваться в сторону большей структурной гомогенности.
Рассматривая динамику языковых процессов, характерных для современной эндоглоссной ситуации, следует особо остановиться на различных путях распространения языковых инноваций через социальный континуум. Наиболее частым и характерным путем является путь «сверху вниз» — от принадлежащих к социальным верхам «референтных групп» к социальным низам. Именно так обстоит дело в ареале, обследованном Левиным и Крокеттом [Levine, Crockett 1967]. Здесь в качестве носителей инновационной произносительной нормы выступают высшие социальные группы некоренных жителей района. Именно в этих слоях наблюдается максимальная четкость ориентации на норму с поствокальным / r / (R-norm clarity), тогда как в низших слоях происходит затухание инновационной волны, проявляющееся в смешении этой нормы с «безэрной».
Разумеется, возможен и противоположный путь — «снизу вверх». Так, по-видимому, повысился социальный статус поствокального / r / в Южной Каролине, как показывают работы Р. Макдэвида [McDavid 1948; McDavid, O'Cain 1977].
Наконец, возможен и третий путь, когда центр инновации совпадает с серединой социальной пирамиды, откуда инновационные волны распространяются к вершине и к основанию. Именно так, согласно данным Лабова [Labov 1986], происходит внедрение общеамериканской произносительной нормы в Нью-Йорке, где в качестве основного проводника этой инновации выступает «низший средний класс» (lower middle class), который в «гиперкорректной» ориентации на новую норму (с поствокальным / г /) превосходит все остальные слои населения.
Отмеченные выше социальные процессы, и в первую очередь миграция и урбанизация населения, оказывают существенное влияние на саму структуру эндоглоссных отношений. В результате меняется социальный характер взаимодействующих друг с другом форм существования языка, изменяется их социальная база. Весьма показательна в этом отношении судьба диалекта американских негров Black English.
По своим основным и определяющим признакам примыкающая к группе южных диалектов, эта социально-коммуникативная система, сложившаяся в результате многолетней сегрегации негритянского населения, на первых порах обнаруживала черты как территориального, так и социального диалекта. В самом деле, коллектив ее носителей характеризовался совокупностью как территориальных признаков (районами исторически сложившейся концентрации негритянского населения были штаты Миссисипи, Алабама, Северная и Южная Каролина, Арканзас, Джорджия), так и признаков социальных или социально-этнических (носителями диалекта были негры — представители беднейших слоев сельского населения). Таким образом, социально-коммуникативная система Black English возникла как бы на пересечении трех измерений — социально-классового, этнического и территориального.
В XX в. ситуация существенно изменилась. Началась массовая миграция негритянского населения, которая, как отмечает К. Бил, характеризовалась двумя направлениями — из сельских районов в города и с юга на север и запад [Beale 1973, 938—946]. Исход американских негров из районов их изначального расселения начался особенно интенсивно с 40-х годов. К 1970 г. около половины всех американских негров проживало в северных и западных штатах. По степени урбанизации негры превысили средние показатели американского населения в целом: в 1965 г. в городах проживало 70% всего населения страны и 75% ее негритянского населения. Особенно заметен приток негров в крупные города. По данным переписи 1970 г., негритянское население в Нью-Йорке составило 21%, в Чикаго — 33, в Детройте — 44, а в Вашингтоне — около 70%.
В крупных городах негритянское население сосредоточено, как правило, в «черных гетто» (таких, как Гарлем в Нью-Йорке, Уотте в Лос-Анджелесе и др.). Сегрегации негров способствует и процесс' «сабурбанизации» (suburbanization), т. е. переселения значительной части городского населения из центральной части города в пригороды. В результате происходит расширение территории негритянских гетто за счет присоединения к ним центральных районов ряда городов (например, в Чикаго, Окленде и др.) [Ни-тобург 1973, 228-233].
Сегрегация негритянского населения, его обособленность способствовали сохранению Black English, препятствовали его растворению в новой диалектной среде. Вместе с тем Black English утратил одну из своих основных дифференциальных черт, превратившись из диалекта территориального и одновременно социально-этнического в социально-этнический диалект, лишенный территориальной специфики. В новом социальном окружении речь негров—выходцев из южных штатов воспринималась уже не как разновидность южной диалектной речи, а как «негритянская речь». Как отмечает Р. Макдэвид, «система расселения жителей по расовому признаку в урбанизированных районах севера такова, что
на протяжении многих миль вы слышите только субстандартную речь негров, говорящих на диалекте южного происхождения. В результате среди белого населения северных штатов возникает представление о дискретной „негритянской речи", поскольку это единственная разновидность южной речи, с которой большинство из них сталкивается повседневно». Р. Макдэвид усматривает иронию судьбы в том, что жители Чикаго нередко принимают речь белых южан независимо от их уровня образования за Black English [McDavid 1980, 123-124].
Однако Black English — это не просто негритянский диалект. Это диалект низших, наиболее обездоленных и наиболее сегрегированных слоев негритянского населения. Этот вывод подтверждается выборочным исследованием Дж. Дилларда, сопоставившим речевое поведение негров, проживающих в двух различных кварталах крупного американского города. В первом квартале, населенном почти исключительно неграми, живущими в условиях безработицы п нищеты, доминировал Black English. Во втором квартале со смешанным населением, весьма пестрым по своему социальному составу, речевое поведение негров представляло собой континуум, на одном полюсе которого наблюдалась четкая ориентация на Standard American English, а на другом — на Black English. При этом обнаруживалась достаточно четкая корреляция между степенью ориентации на ту или другую систему и социальным статусом информантов (чем выше статус, тем меньше нелитературных форм) [Dillard 1972, 229—264].
В гл. I отмечалось, что в обществе, основанном на социальном неравенстве, нередко наблюдается тесное переплетение естественной дифференциации с дифференциацией социальной. Одним из опосредованных рефлексов такого переплетения признаков социальной и естественной дифференциации является социально-этнический диалект Black English, коллектив носителей которого выделяется на основе совокупности социально-классовых и расовых признаков. Языковые признаки этого диалекта будут рассмотрены подробно в гл. IV.
Социальное измерение тесно переплетается с пространственным — у территориальных диалектов, по сути дела превратившихся в социально-территориальные. Так, авторы исследования аппалачского диалекта У. Уолфрам и Д. Крисчиен указывают, что полный набор признаков, приписываемых ими этому диалекту, не обнаруживается ни у одного индивида и что некоторые из межличностных различий соотносятся с теми или иными социальными переменными. Например, многие из этих признаков и в особенности те, которые получают отрицательную социальную оценку не встречаются в речи представителей «среднего класса» (сюда относятся, например, плеонастические формы степени сравнения и превосходной степени прилагательных типа more older, most stupidest и т. п., перфективное done в конструкциях типа I done forgot when it opened и др.) [Wolfram, Christian 1976, 161-162].
Сложное взаимодействие социальных и региональных факторов, детерминирующих структуру территориального диалекта, лежит в основе тех фактов, которые приводит Р. Макдэвид в своем описании диалектной ситуации, существовавшей в годы его юности в Гринвилле (Юж. Каролина), где речь образованного белого населения и негров характеризовалась опущением поствокального / r /, а речь сельского белого населения и рабочих текстильных фабрик — произнесением / r / во всех позициях, в то время как монофтонгизация гласного в write / ai > а: / была общим признаком речи негров, необразованных сельских жителей и фабричных рабочих [McDavid 1980, 36—39].
Чрезвычайной сложностью и противоречивостью отличается субъктивный компонент эндоглоссной ситуации, связанный с социальными установками в отношении тех или иных диалектов и литературного языка. Типичный пример столкновения установок носителей разных диалектов приводит Джон Стейнбек в романе «Гроздья гнева»:
By the tent a little embarassement had set in, and social intercourse had paused before it started. Pa said, "You ain't Oklahome folks?". . .
"I knowed you wasn't Oklahomy folks. You talk queer kinda — that ain't no blame at all, you understan'." "Ever'body says words different", said Ivy. "Arkansas folks says them different, and Oklahoma folks says 'em different. And we seen a lady from Massachusetts an' she said 'em differentest of all. Couldn' hardly make out what she was sayin'."
В основе некоторых социальных установок, бытующих в отношении тех или иных территориальных и социальных диалектов и региональных койне, лежит перенос стереотипов, ассоциируемых с той или иной общностью, на ее язык. Особенно ярко проявляется конфликт социальных установок в сфере произношения, где, как отмечалось выше, еще не сложилась общенациональная норма и региональная вариативность отмечается на всех социальных уровнях. Наиболее характерна в этих случаях положительная установка в отношении собственного диалекта и отрицательная в отношении других. Достаточно вспомнить едкие насмешки, которым подвергалось в газетах восточных и среднезападных штатов техасское произношение президента Л. Джонсона. В то же время, по свидетельству проф. А. Марквардта, студенты университета штата Кентукки положительно реагировали на привычный для них южный акцент Джонсона и отрицательно — на «бостонское : произношение» президента Дж. Кеннеди. Весьма показательно бытовавшее среди южан мнение о том, что образованный житель Среднего Запада говорит, как необразованный южанин [Varieties in present-day English 1973, 260—261].
Здесь, по-видимому, имела место столь характерная для субъективных оценочных суждений, лежащих в основе подобных стереотипов, подмена «эмического» подхода к языковому явлению (т. е. интерпретации его «изнутри», с позиций системы, к которой
#
оно относится) подходом «этическим» (т. 9. интерпретацией его «извне», с позиций системы наблюдателя). Южане отрицательно оценивали поствокальное / г / в среднезападном произношении, поскольку в их собственном ареале оно являлось социальным индексом ненормированной речи. В настоящее время в связи с распространением поствокального / г / на юг (см. выше) изменилась и социальная оценка этого явления.
Характерные примеры бытующих в США речевых стереотипов приводит в одной из своих работ У. Лабов: 1) Brooklynese (речь жителей Бруклина, часто изображаемая как, например, toity-toid street вместо Thirty-Third street); 2) "Deses, dems and dose (these, them and those)" — популярная имитация американского просторечия; 3) Bostonian типа "Pahk your can in the Hahvahd Yahd" (имитация «безэрного» произношения); 4) "Broad а" в речи жителей Новой Англии, карикатурно изображаемое как "Fahncy that"; 5) Southern drawl — различные имитации южных монофтонгов; 6) речь так называемых Hoi Toiders (High Tiders) в Северной Каролине; 7) "Put the harse in the born" (Put the horse in the barn) — речевой стереотип, имитирующий произношение сельских жителей штата Юта [Labov 1972b, 314—315].
Интересны результаты социально-психологического эксперимента, предпринятого Дж. Такером и У. Лэмбертом с целью выявить структуру ценностной ориентации различных слоев американского населения в отношении тех или иных разновидностей американского английского. В основу эксперимента была положена отмеченная выше связь между стереотипами в отношении тех или иных социальных и этнических общностей и стереотипами в отношении их языка. Группе «судей», состоящей из студентов южного негритянского колледжа, белых студентов из южного университета и белых студентов из северного университета, было предложено прослушать записанный на магнитофоне текст, который поочередно читали носители различных американских диалектов, и оценить личностные характеристики каждого из них по специально сконструированной биполярной шкале. Текст читали представители разных социально-этнических групп: белые американцы, владеющие так называемым Network English, т. e. дикторским стилем произношения, приближающимся к распространенному среди американцев представлению о литературном стандарте; белые южане, окончившие колледж; негры-южане, окончившие колледж; негры из штата Миссисипи, окончившие колледж; негры, обучающиеся в одном из вашингтонских университетов; негры, обучающиеся в одном из южных колледжей, и выпускники того же колледжа, проживающие в течение ряда лет в Нью-Йорке.
В результате эксперимента была выявлена следующая закономерность: все три группы «судей» давали самую высокую оценку лицам, владеющим Network English. Такой результат является вполне предсказуемым и свидетельствует о высоком социальном престиже литературного языка. В то же время выявился значи-
тельный «разброс» данных, связанных с оценкой других разновидностей American English. Так, белые студенты-южане после носителей Network English отдавали предпочтение образованным белым ю