Глава 22 Р“Р?БЕЛРДОРР?РђРўРђ

Pассказ о Турине Турамбаре закончен, но не закончен перечень злых дел Моргота и не закончены его счеты с Домом Хадора. Ни Хурин, неотлучно находившийся под его присмотром, ни безумная Морвен, скитавшаяся в глуши, не могли утолить злобу Врага к этому роду.

Горькая СЃСѓРґСЊР±Р° выпала РҐСѓСЂРёРЅСѓ, РёР±Рѕ видел РѕРЅ, как воплощается проклятье, РЅРѕ смотрел глазами Моргота Рё РЅРµ РјРѕРі отделить правды РѕС‚ лжи. Любая добрая весть неминуемо искажалась Врагом, РЅРѕ особенно усердствовал РѕРЅ, стараясь очернить Тингола Рё Медиан, РёР±Рѕ боялся Рё ненавидел РёС… больше всех. Р? РІРѕС‚, РєРѕРіРґР° подошло время. Враг СЃРЅСЏР» заклятие СЃ РҐСѓСЂРёРЅР° Рё отпустил РЅР° РІСЃРµ четыре стороны, словно РїСЂРѕРЅРёРєСЃСЏ жалостью Рє поверженному противнику, потерявшему РІСЃРµ; РЅР° самом же деле РњРѕСЂРіРѕС‚ решил, что РїРѕСЂР° выпускать РІ РјРёСЂ РҐСѓСЂРёРЅР°, успевшего достаточно возненавидеть Рё людей, Рё эльфов.

Прекрасно зная, что жалость неведома Морготу, и поэтому не веря ни единому слову, Хурин тем не менее принял свободу и ушел, унося в сердце семена лжи, умело посеянные Темным Властелином. Со смерти его сына прошел уже год. Двадцать восемь лет провел Хурин в Ангбанде, и, конечно, годы и страдания не сделали его облик краше. С длинными седыми волосами, с бородой, падавшей на грудь, суровый и непокоренный, шел он, опираясь на черный посох, и большой меч покачивался в ножнах в такт его широким шагам. А впереди него летели слухи. Вастакам стало известно, что из Ангбанда выступил большой отряд. Он пересекает Анфауглиф и скоро будет в Хитлуме. С отрядом идет какой-то старик, которому оказывают немалые почести. Теперь вастаки держались подальше от Хурина и он мог свободно ходить по некогда своим Землям. Зато народ Хадора избегал бывшего правителя: ведь он пришел из Ангбанда и там, по слухам, был в чести. Очень скоро такая свобода еще больше озлобила Хурина, и он ушел в горы.

Однажды, разглядев РІ туманной дали вершины Криссаэгрима, РҐСѓСЂРёРЅ РІСЃРїРѕРјРЅРёР» Короля РўСѓСЂРіРѕРЅР° Рё решил отправиться РІ Гондолин. РћРЅ Рё РЅРµ подозревал, что Р·Р° каждым его шагом следит РЅРµ РѕРґРЅР° пара преданных Морготу глаз. Спустившись СЃ Эред Ветрин, РѕРЅ миновал Р±СЂРѕРґС‹ Бретиля, пересек Димбар Рё подошел Рє горам, ограждающим Гондолин. Заброшен Рё РґРёРє был этот край: сколько РЅРё вглядывался РҐСѓСЂРёРЅ, РѕРЅ РЅРµ РјРѕРі разглядеть никаких следов былого. РљРѕРіРґР°-то здесь, РїРѕ руслу пересохшей реки, был проложен древний тракт, Рё неподалеку РѕС‚ места, РіРґРµ РѕРЅ стоял сейчас, поднимались сводчатые врата... РҐСѓСЂРёРЅ взглянул вверх, надеясь, как РІ юности, РЅР° помощь Горных Орлов, РЅРѕ вместо РЅРёС… увидел только призрачные, неверные тени, наплывавшие СЃ востока Рё клубившиеся РІРѕРєСЂСѓРі скальных РїРёРєРѕРІ, вздымавших то здесь, то там угрюмые вершины. Р? над всем этим запустением — заунывный СЃРІРёСЃС‚ ветра РІ камнях Рё трещинах.

Хурин не видел Орлов, но они давно заметили его. С некоторых пор их дозоры были даже удвоены. Зоркие глаза царственных птиц разглядели внизу, среди каменного крошева, одинокую фигуру. Сам Торондор, ввиду важности известия, доложил о нем Тургону. Но Король не поверил.

— Что же Моргот, заснул, что ли? — удивленно проговорил он. — Вы, верно, ошиблись.

— Если бы Орлы Манвэ ошибались, — с достоинством ответил Торондор, — твоего королевства давно бы не было, Повелитель.

— Стало быть, вести твои пророчат беду, — промолвил Тургон. — Это может означать только одно — Хурин Талион сломлен Врагом и не страшен ему больше. Но тогда он страшен для нас. Я не могу принять его у себя.

Торондор давно улетел, а Король все сидел в глубокой задумчивости. Чем больше вспоминал он о подвигах правителя Дор Ломина, тем больше росла его тревога. В конце концов он все же попросил Орлов отыскать Хурина и доставить его в Гондолин. Но было поздно. Орлы больше не видели его. Хурин же стоял среди утесов, и закатное солнце красило багрянцем его седую бороду. Проклиная бесчувственные камни, поднялся он на вершину одинокой скалы и, обернувшись в сторону Гондолина, воззвал могучим голосом:

— Тургон! Тургон! Вспомни Топи Сереха! Услышь меня в своих скрытых покоях, Тургон!

Ответом ему был лишь свист и шелест ветра в сухих колючих травах.

— Точно так же шелестели они на закате в болотах Сереха, — горько проговорил Турин, и в этот момент солнце скрылось за Сумеречными Горами, пала тьма и стих ветер. Пустынно и глухо было вокруг.

Пустынно, да не совсем. Нашлись уши, слышавшие горестный призыв Хурина. Скоро Темный Владыка на севере уже принимал подробный доклад одного из своих бесчисленных шпионов. Улыбнулся Моргот: теперь знал он, где обитает враг его, Тургон. До сих пор из-за проклятых Орлов ни одному его разведчику не удавалось заглянуть в кольцо гор. Теперь в этом не было нужды, местонахождение Гондолина открылось. Так освобождение Хурина начало приносить плоды.

Хурин же в темноте спустился к подножью скалы и заснул тяжелым сном. В сновидении услышал он скорбный голос жены своей, Морвен. Она причитала, словно на похоронах, часто повторяя имя Хурина, и воину казалось, что голос доносится со стороны Бретильских Лесов. Проснувшись поутру, он отправился туда. К Перекрестку на Тейглине он вышел ночью, и хотя дозорные заметили его, но остановить побоялись, ибо решили, что это призрак из какого-нибудь древнего кургана бродит, окутанный тьмой, как могильным саваном. Уже под вечер следующего дня Хурин пришел к месту, где был повержен Глаурунг. Там на краю обрыва стоял высокий камень. Старый воин знал, что за слова высечены на гладкой грани. Вдруг Хурин почувствовал, что он не один здесь. У подножья камня, скорчившись, притулилась женская фигура. Хурин долго стоял не шевелясь. Вечерело. Женщина откинула капюшон потрепанного плаща и подняла лицо. Седая, старая, с безумным взглядом, — и все же он узнал в ней гордую прекрасную Морвен Эледвень давних дней.

— Ты пришел наконец, — с трудом произнесла она глухим, надтреснутым голосом. — Я очень долго ждала тебя.

— Темна была дорога, — ответил Хурин. — Я пришел, как только смог.

— Слишком РїРѕР·РґРЅРѕ. Р?С… уже нет, — жалко улыбнулась Морвен.

— Я знаю. Зато есть ты.

— Р? меня почти нет. Близится час. РЇ СѓР№РґСѓ СЃ последним лучом солнца. Времени осталось мало. Если ты знаешь, скажи, как РѕРЅР° нашла его?

Но Хурин ничего не ответил, и они молча сидели возле камня. Когда солнце скрылось за дальними горами, Морвен вздохнула, слегка сжала руку мужа и больше не двигалась. Хурин понял, что она мертва. В сумерках лицо ее было спокойным, казалось, следы горя и лишений стерлись и сквозь них проступили давно забытые прекрасные черты.

— Ее РЅРµ смогли победить, — прошептал РҐСѓСЂРёРЅ Рё закрыл глаза умершей. РћРЅ долго сидел, неподвижный, как изваяние. Спускалась ночь. Ревел РІРЅРёР·Сѓ сжатый теснинами Тейглин, Р° РҐСѓСЂРёРЅ ничего РЅРµ слышал, ничего РЅРµ видел, ничего РЅРµ чувствовал; сердце его окаменело РѕС‚ РіРѕСЂСЏ. РќРѕ РІРѕС‚ порывистый ветер плеснул ему РІ лицо холодным дождем Рё заставил очнуться. Р’ РіСЂСѓРґРё старого РІРѕРёРЅР°, подчиняя рассудок, клубился теперь гнев. Мести требовала душа. Кто-то должен был поплатиться Р·Р° РІСЃРµ несправедливости, выпавшие РЅР° долю его самого Рё его близких. Встал РҐСѓСЂРёРЅ Рё РїРѕС…РѕСЂРѕРЅРёР» жену СЃ западной стороны РѕС‚ камня, Р° после высек ниже прежней надписи такие слова: В«Р? Морвен Эледвель покоится здесь».

Говорят, что живший в Бретиле провидец и музыкант Глируин сложил песню о Камне Несчастных, предрекая, что никогда Морготу не осквернить его и не исчезнет камень, даже если Море покроет эти земли. Так и сталось. Одинокий Тол Морвен высится среди волн, вдали от новых берегов, рожденных во Дни Гнева Валаров.

РќРѕ РҐСѓСЂРёРЅР° нет РїРѕРґ этим камнем. Злосчастная СЃСѓРґСЊР±Р° влекла его дальше, Рё Тень РРѕРєР° неотступно следовала Р·Р° РЅРёРј РїРѕ пятам.

РҐСѓСЂРёРЅ переправился через Тейглин Рё РїРѕ древней РґРѕСЂРѕРіРµ двинулся РЅР° СЋРі, Рє Нарготронду. Далеко РЅР° востоке виднелась вершина РђРјРѕРЅ РСѓРґ — РѕРЅ знал РѕР±Рѕ всем, случившемся там. Дойдя РґРѕ берега Нарога, РҐСѓСЂРёРЅ СЂРёСЃРєРЅСѓР» РїРѕ упавшим камням моста перебраться РЅР° ту сторону. До него здесь же переходил стремнину Маблунг. Р? РІРѕС‚, опираясь РЅР° РїРѕСЃРѕС…, РҐСѓСЂРёРЅ стоит перед разрушенными Вратами Фелагунда. Надобно сказать, что после гибели Глаурунга РІ дальних РїРѕРєРѕСЏС… Нарготронда остались немалые сокровища. Невесть как пробравшийся РІ развалины РњРёРј отыскал РёС… Рё теперь РїСЂРѕРІРѕРґРёР» РґРЅРё, перебирая золото Рё самоцветы, пересыпая РёС… СЃ ладони РЅР° ладонь Рё без конца пересчитывая. РћРЅ РЅРµ опасался грабителей. Никто Рё близко РЅРµ РїРѕРґС…РѕРґРёР» Рє развалинам, столь страшен был РґСѓС… Глаурунга Рё даже само воспоминание Рѕ нем.

Но вот кто-то пришел и встал на пороге. Мим заковылял к выходу — узнать, зачем пожаловал пришелец и кто он такой. Хурин, разглядев уродца, грозно осведомился:

— А ты кто таков, что осмеливаешься заступать мне дорогу в дом Финрода Фелагунда?

— Я — Мим, — отвечал гном. — Задолго до того, как Надменный Народ пришел из-за Моря, гномы высекали покои Налаккиздин. Теперь я, последний из моего народа, вернулся взять свое.

— Ну, недолго тебе владеть богатством, — зловеще усмехнулся Хурин. — Теперь, пожалуй, и я назову себя. Я — Хурин, сын Галдора, вернувшийся из Ангбанда. Был у меня сын — Турин Турамбар. Вижу, не забыл ты его. Это он сразил Глаурунга, превратившего Нарготронд в развалины. Хоть и был я далеко, но знаю, кто предал Шлем Дракона Дор Ломина.

В страхе Мим стал умолять воина взять все, что пожелает, забрать вообще хоть все сокровища, только пощадить его, но Хурин не внял мольбе и убил гнома на пороге Нарготронда. Сам он не долго оставался здесь. Во мраке мерцали и искрились богатства Валинора, но, когда Хурин снова вышел на свет, при нем была лишь одна вещь.

Дальше путь его лежал на восток, к Сумеречным Озерам. Там его остановили дозорные Дориата и доставили к Королю в Менегрот. Велико было изумление Тингола, когда он признал в суровом старце Хурина Талиона, пленника Моргота. Однако он достойно приветствовал прославленного воина и оказал ему радушный прием. Ни слова не ответил Хурин. Лишь распахнул плащ и достал взятое в Нарготронде знаменитое Ожерелье Гномов, Наугламир, бесценное сокровище, самое известное из Творений Давних Дней, созданное когда-то мастерами Ногрода для Государя Фелагунда. Сам Финрод ценил его выше всех других богатств Нарготронда. Хурин швырнул ожерелье к ногам Тингола вместе с горьким упреком.

— Вот плата, — воскликнул он, — за заботу о моей жене и моих детях! Это — Наугламир. Я вынес его из мрака Нарготронда, где его оставил твой родич Финрод, уходя вместе с Береном, сыном Барахира, исполнять прихоть Короля Дориата!

Тингол всмотрелся и узнал Наугламир. Он понял намек, но сдержал гнев и не обратил внимания на презрительный тон старого воина. Тут заговорила Мелиан:

— Хурин Талион! — сказала она. — Ты долго пробыл под чарами Моргота. А тот, кто смотрит его глазами, вольно или невольно видит все в искаженном свете. Твой сын Турин воспитывался у нас, в Менегроте, и кроме любви и уважения ничего плохого не видел. Не по нашей воле покинул он Дориат. Твою жену и дочь приняли здесь с почетом, они не в чем не знали отказа. Мы приложили все силы, чтобы отговорить Морвен идти в Нарготронд. А теперь ты бранишь своих друзей, но устами твоими говорит Враг.

Долго вглядывался Хурин в глаза Королевы Мелиан.

Сквозь Чудесный Пояс не проникала ложь Моргота, поэтому внял он словам Королевы и постиг всю полноту горя, отмеренную на его долю Морготом Бауглиром. Молча шагнул он вперед, поднял Ожерелье и протянул Тинголу со словами:

— Прими, Государь, Ожерелье Гномов в дар от нищего, в память о Хурине из Дор Ломина. Цель Моргота достигнута, судьба моя исполнилась, но я больше не раб ему.

Он повернулся и покинул Менегрот. Эльфы, едва взглянув ему в лицо, расступались, даже не думая преграждать дорогу. Никто не знал, куда он ушел. Но говорят, что, не имея больше цели и желаний, сильнейший из смертных кончил свою жизнь в волнах Западного Моря.

РҐСѓСЂРёРЅ давно ушел, Р° РўРёРЅРіРѕР» РІ молчании РІСЃРµ разглядывал драгоценность, лежавшую Сѓ него РЅР° коленях. Р? пришла ему РІ голову мысль переделать ожерелье Рё вставить РІ него Сильмарилл. Годы шли. Король каждый день смотрел РЅР° Дивный Камень Феанора; дошло РґРѕ того, что даже надежной сокровищнице перестал РѕРЅ доверять Рё решил постоянно держать камень РїСЂРё себе.

В те дни Синегорские Гномы еще забредали в Белерианд. Древний Гномий Тракт не зарастал. Никто не мог сравниться с Малым Народом в искусстве работы по металлу и камню, а в Менегроте всегда была нужда в украшениях. Правда, времена были не те, чтобы бродить в одиночку. Гномы являлись теперь большими, хорошо вооруженными отрядами и могли постоять за себя на равнинах между Аросом и Гелионом. В Дориате они останавливались в специально отведенных для них палатах и кузницах, расположенных поодаль от королевских покоев. Вскоре один такой отряд из Ногрода прибыл ко двору. Призвал их Тингол и объявил о своем желании переделать Наугламир и вставить в него Сильмарилл. Когда взглянули гномы на работу своих отцов, они онемели, а когда их глазам предстал Дивный Камень, охватила их страсть к обладанию этими невиданными сокровищами. Однако до поры скрыли они намерение унести их к себе в подгорные дома и не моргнув глазом согласились взяться за эту работу.

Долго трудились РіРЅРѕРјС‹. РўРёРЅРіРѕР» часто РїСЂРёС…РѕРґРёР» РІ кузницы Рё подолгу наблюдал, как постукивают маленькие молоты РїРѕ разогретому металлу. Р? РІРѕС‚ его желание сбылось. Величайшие творения РіРЅРѕРјРѕРІ Рё эльфов воссоединились РІ ожерелье небывалой красоты. Свет Сильмарилла дробился Рё отражался РІ бессчетных гранях самоцветов, приобретая волшебные оттенки. РўРёРЅРіРѕР», РЅРµ раз спускавшийся РІ кузницу, хотел надеть Ожерелье, РЅРѕ РіРЅРѕРјС‹ остановили его. РћРЅРё потребовали отдать Наугламир Рё говорили РїСЂРё этом: «По какому праву эльфийский король считает СЃРІРѕРёРј Ожерелье, сделанное нашими отцами для государя Финрода Фелагунда? РћРЅ ведь РїРѕРіРёР±. Сокровище принес РҐСѓСЂРёРЅ, человек РёР· Дор Ломина, Р° РіРґРµ РѕРЅ его РІР·СЏР»? Украл РІ Нарготронде...В»

Тингол, конечно, понял их умысел, — понял, что ищут они лишь предлог для ссоры, но в гневе пренебрег опасностью и презрительно бросил им в лицо:

— Вам ли, корявому народу, требовать что-то от меня, Элу Тингола, Владыки Белерианда, чья жизнь началась у вод Куивиэнен задолго до того, как проснулись праотцы ваши?

Высокий и надменный, стоял он среди них и стыдил и корил за наглые речи, а потом приказал убираться из Дориата, не помышляя ни о каком вознаграждении.

Уже РЅРµ жадность, Р° гнев пробудили РІ гномах слова Короля. РћРЅРё столпились РІРѕРєСЂСѓРі Тингола Рё убили его. Так РїРѕРіРёР± РІ подземельях Менегрота Эльвэ, Элу РўРёРЅРіРѕР», Король Дориата, единственный РёР· Детей Р?луватара, связавший жизнь СЃ дочерью РёР· народа РђР№РЅСѓСЂРѕРІ, единственный РёР· РњРѕСЂРёРєРІСЌРЅРґРё, глаза которого видели свет живых Дерев Валинора, Р° после — РёС… отсвет РІ сияющей глубине Сильмарилла.

Забрав Наугламир, РіРЅРѕРјС‹ поспешно оставили Менегрот Рё бежали Рє востоку через Регион. РќРѕ РїРѕРіРѕРЅСЏ была быстрой Рё расправа беспощадной. Ожерелье вернулось РІ Менегрот, Р° РІ РЎРёРЅРёРµ Горы вернулись только РґРІРѕРµ СѓР±РёР№С† Тингола, случайно уцелевших РЅР° восточном тракте. Дома, РІ РќРѕРіСЂРѕРґРµ, РѕРЅРё рассказывали, как эльфы РїРѕ приказу Короля Дориата перебили целый отряд РіРЅРѕРјРѕРІ, лишь Р±С‹ РЅРµ платить мастерам Р·Р° работу. РўСЂСѓРґРЅРѕ описать ярость Рё плач, парившие РІ РќРѕРіСЂРѕРґРµ после этого лживого рассказа. Гномы рвали Р±РѕСЂРѕРґС‹, выли Рё причитали, Р° потом начали замышлять месть. РћРЅРё послали Р·Р° помощью РІ Белегост, РЅРѕ получили отказ Рё совет РЅРµ связываться СЃ эльфами. Совета РЅРµ послушались, Рё РІСЃРєРѕСЂРµ РѕРіСЂРѕРјРЅРѕРµ РІРѕР№СЃРєРѕ выступило РёР· РќРѕРіСЂРѕРґР° Рё, перейдя Гелион, двинулось через Белерианд РЅР° запад.

Тягостное оцепенение владело Дориатом. Королева Мелиан молча сидела Сѓ тела мужа, Рё мысли ее витали РІ далеком прошлом, РІ звездных годах РёС… первой встречи РїРѕРґ пение соловьев Нан Эльмута. Знала РѕРЅР°, что разлука СЃ Тинголом — только предвестие еще горшей разлуки, что близится РРѕРє Дориата. Ведь Мелиан была дочерью обладавшего пророческим даром народа Майа, принявшая ради любви Рє Эльвэ облик Старших Детей Р?луватара. Р?С… СЃРѕСЋР· привязал Мелиан Рє РђСЂРґРµ узами плоти, РєРѕРёРј обязана была рождением Лучиэнь Тинувиэль. Р’ этом облике достигла Мелиан власти над веществом РђСЂРґС‹, Рё долгие РіРѕРґС‹ ее РџРѕСЏСЃ ограждал Дориат РѕС‚ внешних Р·РѕР». РќРѕ РІРѕС‚ перед ней лежит РўРёРЅРіРѕР», Рё РґСѓС… его ушел РІ чертоги Мандоса. Гибель Короля РјРЅРѕРіРѕРµ изменила Рё РІ самой Мелиан. Ее сила покидала леса Нелдорета Рё Региона, менялся голос зачарованного Эсгалдуина, Рё ничто больше РЅРµ защищало Дориат РѕС‚ врагов.

Только с Маблунгом говорила Королева после гибели Тингола. Она наказала позаботиться о Сильмарилле и немедленно послать весть Берену и Лучиэнь в Оссирианд. Больше Мелиан не видели в Среднеземье. Она вернулась в страну Валаров, чтобы там, в садах Лориена, грустить и размышлять о событиях и делах на Арде. С этого времени предание молчит о ней.

Р’РѕР№СЃРєРѕ Наугримов, перейдя РђСЂРѕСЃ, РЅРµ встретило сопротивления Рё вступило РІ леса Дориата. Гномы были многочисленны Рё свирепы, Р° военачальники Серых Эльфов растерянны Рё РЅРµ готовы Рє РІРѕР№РЅРµ. Гномы вошли РІ Менегрот. Здесь совершилось самое РїСЂРёСЃРєРѕСЂР±РЅРѕРµ РёР· событии Древнейших Дней. Р’ глубинах подземного дворца началась битва; множество эльфов Рё РіРЅРѕРјРѕРІ пало РІ ней. Победа досталась гномам. Палаты Тингола были разграблены. Маблунг Тяжелая РСѓРєР° пал перед дверями сокровищницы, пытаясь уберечь Сильмарилл. РќРѕ Рё Дивный Камень Феанора, Рё Наугламир, неразделимые теперь, оказались захвачены гномами.

Р’ то время Берен Рё Лучиэнь еще жили РЅР° зеленом острове РўРѕР» Гален посреди Адаранта, стремящего РІРѕРґС‹ РІ Гелион. Р?С… сын Диор уже вырос. РћРЅ РІР·СЏР» РІ жены Нимлот, племянницу Келеберна, женатого РЅР° Владычице Галадриэль. РЈ Диора Рё Нимлот были дети: сыновья — Элуред Рё Элурин Рё дочь — Эльвинг, Звездная Россыпь. Ее назвали так потому, что родилась РѕРЅР° ночью, РІ СЃРёСЏРЅРёРё звезд, сверкавших РІ брызгах водопада Лантир Ламат Сѓ РїРѕСЂРѕРіР° отчего РґРѕРјР°.

По Оссирианду быстро пронеслась весть об огромной рати гномов, спустившейся с гор в боевых порядках. Узнали о том и Берен с Лучиэнь. Тогда же к ним прибыл гонец из Дориата и рассказал о случившемся. Берен взял с собой Диора и повел на север Зеленых Эльфов Оссирианда.

Сильно поредевшее РІРѕР№СЃРєРѕ РіРЅРѕРјРѕРІ, возвращавшееся РёР· Менегрота, возле Сарн Атрад неожиданно атаковали невидимые враги. Как раз РєРѕРіРґР° РіРЅРѕРјС‹, пыхтя Рё отдуваясь РїРѕРґ тяжестью награбленного РІ Дориате, поднимались РїРѕ откосу РЅР° высокий берег реки, РІРѕР·РґСѓС… РІРґСЂСѓРі наполнился пением эльфийских СЂРѕРіРѕРІ, Р° потом свистом дротиков Рё стрел. Множество РіРЅРѕРјРѕРІ полегло РІ этой первой схватке. Собственно, РѕРЅР° была Рё последней. РўРµ РёР· РіРЅРѕРјРѕРІ, РєРѕРјСѓ удалось вырваться РёР· засады, СЃ трудом построились Рё, РЅРµ принимая Р±РѕСЏ, поспешно отступили Рє горам. Р?С… РЅРµ преследовали. Казалось, опасность миновала. РќРѕ РЅР° пологих склонах РіРѕСЂС‹ Долмед РіРЅРѕРјРѕРІ поджидала беда похуже РєРѕРїРёР№ Рё стрел. Против РЅРёС… ополчились Пастыри Деревьев Рё загнали РІ сумрачные леса Эред Линдон. Там Рё закончился РїРѕС…РѕРґ РіРЅРѕРјРѕРІ. Домой РѕРЅРё РЅРµ вернулись.

Сражение у Сарн Атрад стало последним боем Берена. Схватившись в поединке с государем Ногрода, Берен сразил его и вырвал Ожерелье. Однако, умирая, гном проклял все сокровища Дориата.

Берен СЃ изумлением смотрел РЅР° Сильмарилл, который сам вынул РёР· РєРѕСЂРѕРЅС‹ Моргота. Теперь Камень Феанора СЃРёСЏР» среди жемчугов Рё самоцветов РІ роскошной золотой оправе, сработанной искусными руками РіРЅРѕРјРѕРІ. РќР° камне запеклась РєСЂРѕРІСЊ. Берен смыл ее РІ водах реки. После окончания сражения РІСЃСЋ добычу РіРЅРѕРјРѕРІ бросили РЅР° РґРЅРѕ. РЎ этих РїРѕСЂ река Аскар стала зваться Рафлориэль, Золотое Дно. Только Наугламир забрал Берен СЃ СЃРѕР±РѕР№, РєРѕРіРґР° возвращался РЅР° РўРѕР» Гален.

Лучиэнь не обрадовал рассказ о победе над гномами. Однако Ожерелье она носила — так поется в песнях. Бессмертный Камень словно стер ненадолго границы между землями Валаров и Краем Победивших Смерть. Даже спустя много лет эта удивительная область славилась несравненным плодородием и какой-то нездешней красотой.

Диор, наследник Тингола, собрался покинуть Лантир Ламат. Он попрощался с Берегом и Лучиэнь и вместе с женой и детьми перебрался жить в Менегрот. Его приняли с радостью. Синдары немного успокоились после недавних утрат и под руководством Диора взялись отстраивать королевство заново, решив вернуть ему славу и блеск прежнего Дориата.

Как-то РїРѕР·РґРЅРёРј вечером, РІ осеннюю непогодь, РІ ворота Менегрота постучали. Рљ Королю требовал доступа правитель Зеленых Эльфов Оссирианда. Его провели РІ королевские РїРѕРєРѕРё. РћРЅ подал Диору ларец Рё тут же ушел. Откинув крышку, Диор долго смотрел РЅР° хорошо знакомое ему Ожерелье. Сей знак неоспоримо свидетельствовал, что Берен Эргамион Рё Лучиэнь Тинувиэль навсегда покинули РјРёСЂ Рё ушли навстречу СЃСѓРґСЊР±Рµ путем, предназначенным Младшим Детям Р?луватара.

Перед Диором сиял дивным светом Сильмарилл, вырванный его родителями из мрака Моргота, и грустью заволакивался взор Короля Дориата, когда он думал о кратком веке, выпавшем героям. Позже Мудрые говорили, что Камень Феанора приблизил их конец — озаренная Сильмариллом красота Лучиэнь была слишком яркой для земель Смертных. Диор благоговейно взял Наугламир и застегнул на шее. Когда предстал он перед своими подданными, по залам пронесся вздох восхищения, ибо перед ними в образе Короля Дориата стоял прекраснейший из Детей Единого, сын трех великих народов: Эльдаров, Аданов и Майа.

Слухи Рѕ том, что Дивный Камень СЃРЅРѕРІР° сияет РЅР° РіСЂСѓРґРё Диора, наследника Тингола, мгновенно распространились РїРѕ Белерианду. «Сильмарилл Феанора СЃРЅРѕРІР° сияет РІ лесах Дориата», — шептались эльфы. Пробудилось задремавшее было Проклятье, лежавшее РЅР° Доме Феанора. РџРѕРєР° Наугламир носила Лучиэнь, никто РЅРµ осмеливался РЅРё РІ чем упрекнуть ее. Теперь же, прослышав Рѕ восстановлении Дориата Рё Рѕ РіРѕСЂРґРѕРј его правителе, семеро горемык, скитавшихся невесть РіРґРµ, СЃРЅРѕРІР° собрались вместе Рё послали Рє Диору гонца, требуя вернуть РёС… собственность. Ответа РѕРЅРё РЅРµ получили. Келегорм РґРѕ тех РїРѕСЂ подбивал братьев напасть РЅР° Дориат, РїРѕРєР° РѕРЅРё РЅРµ согласились. Р? РІРѕС‚, среди Р·РёРјС‹, РѕРЅРё неожиданно ворвались РІ Менегрот. Р’ его подземных залах эльфы второй раз гибли РѕС‚ СЂСѓРє эльфов. Диор сразил РІ поединке Келегорма, здесь же нашли конец Рё Карафин, Рё мрачный Карантир. РќРѕ Рё Диор СЃ женой РЅРµ избежали печальной участи. Жестокие слуги Келегорма бросили сыновей Короля умирать голодной смертью РІ зимнем лесу. Маэдрос, узнав РѕР± этом, потратил РјРЅРѕРіРѕ времени РЅР° РёС… РїРѕРёСЃРєРё, РЅРѕ тщетно. Молчат Рё предания. Р’ РЅРёС… РЅРё слова РЅРµ говорится Рѕ дальнейшей СЃСѓРґСЊР±Рµ Элуреда Рё Элурина.

Дориат СЃРЅРѕРІР° лежал РІ руинах, Рё теперь уже навсегда. Цели своей братья РЅРµ достигли. Уцелевшие эльфы Дориата бежали, Рё СЃ РЅРёРјРё дочь Диора, Эльвинг. Р?Рј удалось спастись самим Рё спасти Сильмарилл. Спустя некоторое время РѕРЅРё объявились РЅР° побережье, РІ Дельте РЎРёСЂРёРѕРЅР°.

Поиск по сайту: