Марта 1964

Я рассказывала тебе в прошлый раз, что 29 февраля, когда я вернулась с балкона, было так, как если бы в своей концентрации я сказала Господу: «что же, подождем еще четыре года». Такое было мое впечатление. И с тех пор (сегодня тот же день недели, что и 29 февраля — прошла ровно неделя), все и было вот так (подрагивающий жест в атмосфере), как множество маленьких обещаний — но обещаний, которые не подошли к своему осуществлению, иными словами, это всегда что-то, что придет, что БУДЕТ, что БУДЕТ реализовано; нечто, что подходит ближе, но ничего ясно ощущаемого. А прошлой ночью, когда я пробудилась из своей обычной концентрации (это почти всегда в одно и то же время: между полуночью и половиной первого ночи), я почувствовала что-то особенное в атмосфере, так что я сразу же позволила себе втечь в это и войти в контакт с этим.

Я заметила (я знала это и раньше, но в этот раз это было совершенно конкретным), что когда я отдыхаю, тело полностью отождествляется с материальной субстанцией земли, то есть, переживание материальной субстанции земли становится его собственным — что может выражаться какими угодно вещами (это зависит от дня, от обстоятельств). Я уже давно знала, что это больше не индивидуальное сознание и не коллективное сознание человечества: это земное сознание, то есть, оно включает и материальную субстанцию земли, включая всю несознательную субстанцию. Поскольку я много молилась, много концентрировалась, много стремилась к трансформации Несознательного (ведь это сущностное условие того, чтобы произошла эта «вещь») — из-за этого была некоторого рода идентификация.

Прошлой ночью это стало несомненным.

И нечто начала нисходить — не «нисходить»: манифестировать и пропитывать; пропитывать и наполнять это земное сознание. Какую силу это имело! Какую мощь!… Я никогда не чувствовала такого рода интенсивность. Стабильность, мощь! Все в смысле мощи, все в смысле продвижения вперед — продвижения вперед: прогресса, эволюции, трансформации. Все, подобное этому. Как если бы все, все было наполнено мощью трансформации — не «трансформации», не трансмутации, я не знаю, как объяснить это… Не окончательной трансформации, которая изменит видимость, не это: это была ананда прогресса. Ананда прогресса, подобная ананде прогресса животного, становящегося человеком, человека, становящегося сверхчеловеком — это не была трансформация, не было то, что ответит тому прогрессу: это был прогресс. И с обилием, постоянством, и не было НИГДЕ СОПРТИВЛЕНИЯ: не было нигде паники, не было нигде сопротивления; все с энтузиазмом участвовало.

Это длилось свыше часа.

И с ощущением, что это было нечто непрекращающееся[52], только сознание (Матери) меняло свою позицию из-за необходимости работы. И это изменение позиции происходило за несколько минут, достаточно быстро, без ощущения потери другого переживания; оно просто оставалось там, позади, чтобы работа делалась внешне обычным образом, то есть, без слишком резкой перемены. При этом казалось, что сознание снова становится чем-то вроде поверхностной корки: оно производило впечатление чего-то тяжелого, довольно инертного, очень искусственного, чрезвычайно тонкого, сухого, с искусственной транскрипции жизни — и все это было обычное сознание, сознание, которое создает то ощущение, что вы находитесь в теле.

Очень долгое время тело не чувствовало себя ни в малейшей степени отдельным — ни в малейшей. Есть даже некоторого рода постоянное отождествление с окружающими людьми… что иногда достаточно беспокойно, но что я вижу в качестве средства действия (контроля и действия). Приведу пример: четвертого марта, в последний раз, когда мы с тобой встречались, доктор уехал в Америку. Он устроил здесь ланч (я рассказывала тебе, что он был очень взволнован); он устроил нечто вроде маленькой церемонии по поводу своего отъезда. Он, как обычно, сидел на полу, рядом со мной (я сидела за столом, лицом к свету); он повернулся ко мне, чтобы что-то получить от меня. Он был охвачен интенсивной эмоцией (но внешне ничего не было заметно; внешне он был очень спокойным, он не говорил и не делал ничего необычного, но внутренне...). Я как-то взглянула на него, чтобы сказать, чтобы он ел, и наши глаза встретились… Тогда от него ко мне пришла такая неистовая эмоция, что я чуть не разрыдалась, можешь себе представить!… И это всегда там, в нижней части живота (действительно в животе) происходит это отождествление с внешним миром. Там (жест выше – к сердечному центру) это преобладает; отождествление здесь (жест к животу), но Сила доминирует (Мать поднимает голову); тогда как там (живот), кажется, что все еще… это низший витал, я имею в виду низший витал МАТЕРИИ, витальную подложку МАТЕРИИ. Эта часть на пути к трансформации, это там, где работа делается материально. Но все эти эмоции имеют довольно неприятные последствия… Когда я детально это рассмотрела, я даже подумала, что что-то аналогичное должно происходить и с тобой; должно быть, ты открыт определенным потокам силы в низшем витале, и те спазмы, которые у тебя бывают, являются результатом этого. Так что тогда решение — есть только одно решение, поскольку я сразу же позвала, установила там (жест к животу) Присутствие Господа, и я видела, что это было чрезвычайно ЗАРАЗИТЕЛЬНЫМ. Поскольку я получила эти вибрации, они вошли напрямую, не встречая никакого препятствия; так что отклик имел значительную заразительную мощь — я сразу же это увидела: я остановила вибрации доктора; мне потребовалось несколько минут, и снова все было в порядке. Тогда я поняла, что эта открытость, эта заразительность была средством действия — это не приятно для тела (!), но это средство действия.

И то же самое по отношению к необходимости возвращаться в поверхностное сознание. В начале, в самом начале, когда я отождествилась с этой пульсацией любви, которая создала мир, я в течение многих часов полностью отказывалась возвращаться к обычному, привычному сознанию (это то, о чем я недавно говорила: это поверхностное сознание как корка), я больше не хотела этого. И именно по этой причине я внешне была такой немощной; то есть, я отказывалась принимать какое-либо решение (Мать смеется), так что другие должны были за меня принимать решения и что-то делать! Вот почему они были убеждены, что я очень больна.

Сейчас я очень хорошо понимаю все это.

Во всяком случае, прошлой ночью переживание было решающим в том смысле, что оно скоординировало все эти маленькие разрозненные продвижения, и придало ЗЕМНОЕ значение всем этим маленьким вещам, которые приходили обещать прогресс здесь, обещать сознание там, все эти обещания — все эти обещания внезапно были связаны в некую тотальность масштаба земли. Я не имела впечатления чего-то подавляющего в своей грандиозности, вовсе нет: это было еще что-то, что преобладало в моем сознании. Это была маленькая вещь (Мать держит в ладонях воображаемый шарик), которая доминировала в моем сознании и которая была (в тот момент) исключительным объектом моей концентрации. И когда я вернулась ко внешнему сознанию (был момент, когда я была одновременно в этих двух сознаниях), то я увидела, что это так называемая индивидуальное или личное телесное сознание — телесное сознание — больше не было некой необходимой условностью, чтобы сохранять контакт. И было такое чувство, что еще шаг или два — не много шагов — и я получу полную мощь Этой Воли (то есть, всевышней Воли) воздействия на это тело.

Оно (это тело) не было больше гораздо более интересным или гораздо более важным, чем другие тела — оно вовсе не имело ощущения собственной важности; и даже, в общем видении Работы, его сегодняшние несовершенства были просто терпимы и даже приемлемы, но не в том смысле, что они неизбежны, а в том, что количество концентрации и исключительного внимания, необходимых, чтобы изменить тело, не казалось достаточно значительным, чтобы остановить или ослабить общую работу — это было как… была некая улыбка при взгляде на все эти мелочи. И, наконец, по отношению к «той вещи» (великой вещи, с «художественной» точки зрения на материальную видимость, а также великой с точки зрения публичной веры, которая судит только по видимости и будет убеждена только тогда, когда произойдет очевидная трансформация), это казалось, во всяком случае, в тот момент, чем-то вторичным и не настоятельным. Но было достаточно ясное ощущение, что скоро (как сказать?…) состояние бытия или способ бытия тела (я думаю, что в таких случаях говорят “modus vivendi”), этой частички земной Материи, может быть изменен, полностью управляем прямой Волей. Потому что это было так, как если бы все иллюзии отпали одна за другой, и всякий раз, когда исчезала какая-то иллюзия, она вызывала одно из тех маленьких обещаний, которые их замещали, заявляя о чем-то, что придет позднее. Так это подготавливало окончательную реализацию.

И, поднимаясь этим утром, я имела такое впечатление, что что-то сдвинулось. И это вовсе — о, вовсе не субъективная вещь: что-то сдвинулось ДЛЯ ЗЕМЛИ. И не имеет никакого значения, если люди не заметили это.[53]

(молчание)

Посреди всего этого — этой массы переживания — было, отдельно от остального, ощущение обезьяны, ощущение грандиозного могущества прогресса, который сделал ее человеком… Это было очень странно, это было необычайно психическое могущество с интенсивной радостью прогресса, продвижения вперед, это было как обезьяноподобная форма, двигающаяся к человеку. И затем это было как нечто, что повторило себя на спирали эволюции: то же самое грубое могущество, та же самая витальная сила (тут нет сравнения, человек полностью все это утратил), это та грандиозная сила жизни, что есть у животных, вернулась в человеческое сознание и, вероятно, в человеческую форму, но со всем тем, чтобы было принесено в ходе эволюции Ментала (что привело к довольно болезненному отклонению), и эта сила была трансформирована в свет уверенности и всевышнего мира и покоя.

И, ты знаешь, это не было чем-то, что пришло, ослабло и снова пришло, это было не так, это была… грандиозность, полная грандиозность, прочная, УСТАНОВИВШАЯСЯ. Не что-то, что приходит и представляется вам, говоря: «вот как будет», было не так —это было ЗДЕСЬ.

И у меня нет такого впечатления, что это ушло: это я вышла из этого или, точнее, меня вынудили выйти из этого, чтобы сконцентрироваться на этой корке, для потребностей работы.

Но это не ушло — это здесь.

Этим утром я записала это переживание тем же способом, о котором я тебе рассказывала, который я применяю для записи откровения. Я хотела точно записать, как можно определить это (Мать читает записку):

Проникновение и вливание

в материальную субстанцию

Ананды могущества

прогресса в Жизни.

Это не было вливанием в Ментал: это было вливание в Жизнь — в Жизнь, в материальную, земную субстанцию, ставшую живой. Даже растения участвовали в этом переживании прошлой ночью: это не было какой-то привилегией ментальных существ, это вся витальная субстанция (витализированная материальная субстанция) земли восприняла эту ананду мощи прогресса — это было триумфально. Триумфально.

И когда я вернулась (чтобы вернуться, потребовалось пять-шесть минут), я вернулась с какой-то спокойной уверенностью, что это возвращение было необходимо и что произойдет нечто другое, благодаря чему не надо будет покидать одно состояние, чтобы перейти в другое (вот что неприятно — необходимость оставить одно состояние, чтобы перейти в другое). Это состояние не ушло, но осталось как фон, позади — надо, чтобы оно было впереди.

И я поняла… Когда я поднялась, я спросила себя: «Натолкнусь ли я снова на все те же материальные напасти, которые приходят из этого… даже не заражения, а отождествления со средой и людьми? «Малейшая вещь вызывает реакцию — не было даже мысли, ты видишь (в том случае с доктором), не было ощущения, и все же возник беспорядок здесь (жест к животу).

Да, мне это знакомо.

Так что надо держаться спокойно, надо прикладывать Силу, надо… Сейчас я сознаю, откуда это приходит, из чего это исходит, от кого это исходит (когда это исходит от какого-то человека), все это. И отклик может быть совершенно сознательным и намеренным. И когда я восстанавливаю порядок здесь (жест к животу), порядок восстанавливается и там.

Что касается области мысли, то там это было уже очень давно — очень давно, много-много лет тому назад: толчок, который приходит снаружи, точно так, как если бы это было… это ВАША мысль, но она приходит откуда-то, она не здесь; и затем — отклик. Эта работа началась с самого начала этого века. После была вся психическая работа, тем же образом (жест расширения): отождествление и отклик. Затем была витальная работа, которую я начала делать вместе с Шри Ауробиндо, когда мы были там (в гостевом доме); затем физическая работа, но тогда это было… обучение своему делу. Сейчас же есть некая уверенность (она не абсолютная и не постоянная, но она и не далекая), есть некая уверенность: ты видишь, входишь в контакт с чем-то, и затем сразу же знаешь, что делать и как делать; вибрация приходит, встречает отклик и уходит назад — и так каждую минуту, все время.

Прошлой ночью с тем переживанием пришло некое заверение и подтверждение.

Только надо быть терпеливым. Не думать, что мы достигли цели — мы еще далеко от нее! Но всегда есть эта радость первого шага, первого шага на пути: «А, какой прекрасный путь!» (Мать смеется)… Надо только дойти прямо до другого конца!

(молчание)

Это было светящимся — светящимся все время. Это алмазное сверкание трансформировалось в нечто гораздо более компактное, но менее интенсивное, то есть, менее яркое — но гораздо более могущественное. Особенно было это впечатление могущества: могущества, которое может все перемолоть и все восстановить. И в Ананде! Но ничего, абсолютно ничего, что имело бы малейшее возбуждение, ничего из этого сверкания, что приходит из ментала — ментал был абсолютно… (жест — обе руки открыты ко Всевышнему) спокойным. И пока длилось это переживание, я знала (потому что сознание наверху наблюдало это), я знала, что только когда вспышка — ослепительная вспышка ментальной трансформации, вызванная супраментальным нисхождением — только когда Свет, вспышка света соединится с анандой Мощи, только тогда возникнут вещи, которые будут… неоспоримыми.

Потому что в таких переживаниях может быть уверен только тот, кто их имел; эффекты во всех малейших деталях видны только для тех, кто хорошо расположен, то есть, иными словами, для тех, кто имеет веру — видят те, кто имеет веру. И я знаю это, потому что мне об этом говорят: они видят, как каждую минуту множатся примеры всевозможных маленьких чудес (это не «чудеса») — это повсюду, все время, все время, все время, маленькие факты, гармонии, реализации, согласования… что совершенно необычно в мире Беспорядка. Но во время этого переживания я знала, что придет и другое переживание (Бог знает когда!), которое объединит эти два переживания в некое третье. И именно это объединение приведет к тому, что что-то изменится в видимости.

Когда это будет? Я не знаю. Но нам не следует торопить это.

Вот так.[54]

*

* *

(Перед уходом Сатпрема, относительно недавней публикации в Ашраме книги «Шри Ауробиндо или путешествие сознания» и ее распространения:)

…То, что я хотела, это назначить дату, чтобы книга была опубликована, чтобы она наконец-то появилась — я не очень-то много ожидаю от того, что люди (здесь, в Ашраме) прочтут ее! Потому что у меня такое впечатление, что в свое время (сейчас я понимаю это лучше), когда атмосфера будет вполне готова, эта книга сделает очень полезную работу там (в Европе), очень полезную.

Есть черная дыра в атмосфере Франции.

Это очень интересно, атмосфера… Все же там есть ГРАНДИОЗНАЯ возможность. Но она погребена.

Там (во Франции) гораздо больше возможности, чем в Англии.

В России тоже есть возможность, но эта возможность другой природы: мистической — там большая мистическая возможность. Когда там пробудится мистических дух… он был подавлен, так что… (жест взрыва).

Кажется, что сейчас они допустили баптизм (в России): они создали специальную организацию для людей, которые хотят быть баптистами! Особое место, возможно, это какое-то здание, я не знаю, где могут принять баптизм все, кто хотят этого. Раньше это было тайным — теперь это будет государственная организация. Так что русские сделали прогресс, когда они вышли из всех предрассудков прошлого, а теперь новый «прогресс»: они идут в старый тупик! Они снова взваливают на себя старую ношу всех старых предрассудков…

Поиск по сайту: