Августа 1965

По поводу секретарей Ашрама:

…Я распекаю его каждый день, говоря, что он попусту тратит мое время. Кажется, он удивлен!

Вчера опять было то же самое: одна вещь была полностью улажена, я ответила парой слов (мне потребовалась секунда, чтобы решить; я сказала ему: «Надо сделать то-то и то-то — на этом все», и все), а он продолжал мне зачитывать все аргументы всех писавших мне людей! Я ему сказала: «Но почему ты тратишь все мое время!» Это совершенно сбило его с толку, как если бы я сказала ему что-то, о чем он никогда не думал.

С ним все простое становится сложным.

Я думаю, что это было особенное переживание, припасенное для меня!… Я думала, что это из-за скрупулезности: что он хотел, чтобы я знала все, что люди пишут — но это абсурдно!

Когда мне читают письмо, я устанавливаю контакт, я улавливаю несколько слов, а затем все устанавливается. Оттуда приходит или не приходит решение — оно приходит. И как только я объявила решение, все установлено. Но они продолжают читать письмо! Я говорю: «Боже мой, к чему это? Это все слова и фразы.»

Он думает, что вещи должны проходить свой полный курс, точка за точкой, и он еще добавляет к этому!

Но так мир никогда не изменится!

В течение лет, всякий раз, когда я приближался к нему и вступал в контакт с вещами подобного рода, я ужасно уставал.

Он ужасно меня утомляет, но я думала, что это касается только меня.

Нет-нет!

Когда мои глаза хорошо видели, у меня не было секретарей, я не позволяла никому касаться моих дел, и все делалось за минуту. Что касалось, к примеру, письма, я просто смотрела туда [Мать обозначает маленькую вспышку света в различных местах письма], и затем я знала, что надо прочесть здесь, а затем здесь и здесь. Так все шло хорошо. Я читала все письмо только в том случае, если оно было написано кем-то, кто имел четкий ясный ум и действительно мог что-то сказать. Ну а если видно, что это только болтовня, к чему это?

Что касается меня, моя работа стала, возможно, в сотню раз труднее с тех пор, как я перестала хорошо видеть. И, конечно, то, что мне читают, проходит через мышление читающих — что обычно добавляет тумана, мешающего видеть вещь. Когда мне читают Шри Ауробиндо, даже те, кто хорошо его понимают, всегда есть туман. Так что иногда я теряю терпение, беру лупу и читаю, и как только я начинаю читать, я вижу [жест чего-то, бросающегося в глаза]: «А! вот что.» Я сразу же вижу вещь, все светло, ясно.

Должно быть, это большое наказание — я не знаю, кто меня наказывает! [Смеясь] Вероятно, я сама, потому что я слишком утомляю свои глаза. Но работа занимает, по меньшей мере, в десять раз больше времени.

(молчание)

Это немного отупляет.

Нет, я заметила, что единственно утомляющая вещь — это время. То есть, если можно было бы работать, сохраняя свой вечный ритм, это было бы совершенно — не важно, что делаешь (всегда что-то делаешь), это не имеет никакого значения; но, что ужасно, это находиться все время под давлением — люди давят на вас, время давит на вас; так что вы вынуждены делать больше вещей, чем следовало бы в отведенное время, и тогда это очень утомляет. Я не знаю… Это трудно.

Поиск по сайту: